Перекресток возможностей - Л. Нил Смит

сто ярдов лужайки, перелезли через ступеньки в живой изгороди и внезапно очутились в густо засаженном саду Люси, где в обильном, многоцветном великолепии росли аквилегии. Она прошла с нами по хрустящему ковру из опавшей хвои, полная предупреждений и советов.

— Вы должны идти им навстречу, это не как эти «ФАНТастики» и «Неовы», которые практически сами себя ведут, лишая путешествие всякого приключения… «Торникрофты» будет сносить прямо на виражах, и вы окажетесь вверх тормашками!

— Я знаю, Люси, — Эд непрерывно кивал, — но мы сегодня весь день на колесах. Мы не будем покидать город.

— Я-то думал, что колеса на ховеркрафте — это как, ну, сетчатые двери на подводной лодке!

— Вовсе нет, Винни! — Люси перехватила инициативу. Она слышала, как я описывал машины у себя дома, и теперь, казалось, чувствовала себя обязанной всем объяснять про «Форды» и «Шеви», «Байи» и «Кабралы». — До сих пор не могу поверить, что вы, народ, все время ездите на резине, как старые девы. — Люси нежно похлопала один из аляповатых «418-х» и задрала его гибкую пластиковую юбку. — Видишь? Как большие надутые пончики. — Она указала на ходовые винты, над которыми величественно возвышались рули. — Не могут взять подъем круче шести градусов, если только не дать им полную мощность и не вынести все окна в городе. Без тяги тоже не повернешь, так что используешь шины.

Я вспомнил отсутствие воздушной струи от винтов на улицах, «Фронтенак», несущийся на полной скорости. — Колеса ведущие?

— Не-а, только для тормозов и рулежки. — Она потянула за утопленную защелку, и вниз откинулись складные ступеньки. Забраться в современную машину было все равно что влиться в «MG» — это же было похоже на посадку в дилижанс. Мы взобрались наверх, к сдвоенным органам управления, и опустили за собой колпак.

Люси направилась в дом, крикнув что-то о том, что «испортит свою прическу из салона». Эд повернул ключ зажигания, турбина взвизгнула, загрохотала, а затем затихла до шепота. Он постучал по приборной панели в латунной оправе: — Датчик дорожной нагрузки — вес на колесах. Слишком мало — нет тормозов, почти нет руля. Слишком много — и ты роешь колеи в газоне! — Он переключил рычаг с надписью «ХОДОВЫЕ ВИНТЫ», и я обернулся, чтобы увидеть, как сдвоенные лопасти смазались и исчезли, пока мы выезжали на прорезиненную поверхность подъездной дорожки.

Телеком звякнул — появилась мультяшная милашка, вроде той, что заправляет в телефонной компании: — Дорожная служба, — прочирикала она. — Сегодня днем мы показываем «На юго-запад», в главной роли Арчибальд Лич и…

Эд прервал ее: — Мы сегодня будем на ручном управлении.

— Очень хорошо, доброго дня, сэр. — Изображение погасло, и мы шелково вписались в поворот у ворот, мои рычаги управления двигались синхронно с Эдовыми. Я осторожно держался за них, привыкая к ощущению этой тяжелой дорожной машины.

НАСКОЛЬКО Я МОГУ судить, Лапорт занимает примерно половину территории округа Лаример в Колорадо. По данным рекламных агентств, которые ведут подсчеты — переписчик населения был бы холодным трупом еще до своего второго назойливого вопроса, — население колеблется между двумя и тремя миллионами. Североамериканцы невероятно мобильны. Значительная часть этого движения — под землей. Мы пронеслись сквозь леса и прерии, которые, как клялся Эд, были промышленными зонами высокой плотности, а затем первобытный лес с захватывающей дух внезапностью уступил место небоскребам, взмывающим на пятьсот этажей в чистое, яркое небо.

Дом Эда находится в южно-центральной части Лапорта, где доминируют университет, огромный парк, с которым я уже был знаком, различные торговые предприятия и мелкие производства. Мы легко и быстро скользили по ухоженным улицам, вышли на магистраль, позволившую нам разогнаться почти до восьмидесяти, и, пока поперечный трафик проносился мимо нас по виадукам и туннелям, утопающим в зелени, через несколько минут оказались в Старом городе.

Это выражение, «Старый город», вызывало в воображении картины, которые не могли быть более ошибочными. Большинство конфедератов ведут дела из своих гостиных, что не способствует излишнему формализму и позволяет предприятиям оставаться мелкими. Упомяните табельные часы или поездки на работу, и они посмотрят на вас так, будто знают, откуда вы сбежали. Но, как и многие жители старого района Лапорта, Фримен К. Бертрам все перевернул: это была версия влиятельного руководителя, живущего над своей лавкой.

«Паратроникс, Лтд.», впечатляющее нагромождение камня в стиле «ацтекский модерн» [81], был водружен там, где каньон реки Пудр выходит на равнину. Мы скользнули на подземную парковку, спешились и испытали три «же», поднимаясь на 223-й этаж. Бертрам был высоковатым, нервным типом, который предпочитал роговую оправу вместо того, чтобы перекроить себе глазные яблоки, как все остальные; он носил что-то вроде эспаньолки эпохи итальянского Возрождения и килт. Он качал костлявыми коленями взад-вперед во вращающемся кресле, складывая пальцы домиком, пока меня представляли и рассказывали ему, как я сюда попал и что произошло с тех пор. Он кивал и мычал вроде бы в нужных местах, но в конце концов прервал:

— Не принимайте нас, сэр, за одного из тех полоумных научных тузов, которых мы вынуждены нанимать в Университете. Вы каким-то образом воображаете, что эти события имеют отношение к кражам со склада, которыми вас наняли заниматься? Вы заставили нас поверить, что мы о них больше не услышим.

Эд напрягся в своем шезлонге, твердо поставил свой стакан на столик рядом и затушил сигарету. — Я пока не знаю, что́ к чему имеет отношение. Но я собираюсь это выяснить! Следы в обоих делах ведут прямо к вашей компании. Только свой человек мог обойти вашу охрану склада, и вот это, — он шлепнул ручку на стол Бертрама, — появилось на той стороне. В мире Уина. Может, мне стоит поговорить с этими вашими «тузами».

Бертрам с отвращением покосился на улику, осторожно сдвинул ее в дальний угол стола и вытер руки от воображаемой грязи. — Мистер Беар, у нас сложилось впечатление, что вы работаете исключительно на нас. Если мы были дезинформированы, не следует ли нам пересмотреть наши деловые договоренности? — Я не видел в комнате никого другого и решил, что Бертрам использует редакторское «мы». Или у него развился острый приступ «королевского мы». — Мы надеялись, что вы задержите тех, кто несет ответственность за хищения. Такие нарушения приличий не могут оставаться…

— Стоп! — Эд подался вперед. — Я сказал вам, когда мы начинали: я могу защитить вашу собственность в будущем, выяснить,