Физрук: на своей волне - Валерий Александрович Гуров

— реальные тренировки: ходьба, бег, силовые. Постепенно, по нарастающей.

Вставать при таком раскладе надо по будильнику, безо всяких «ещё пять минут».

Ну и контроль — взвешиваться, мерить талию, отмечать прогресс по неделям.

Я стоял и проговаривал это вслух, глядя на себя в зеркало. Так будто подписывал контракт с новым телом. Слова по сути были обещанием — не кому-то, а самому себе.

Я понимал, что легко не будет. Но какой толк от жизни, если ты сдаёшься на первом подъёме по лестнице?

Я стиснул кулаки. Глаза в зеркале действительно были моими. Пламя в них не погасло — наоборот, оно только разгоралось.

Первым делом я пошёл в ванную, включил ледяную воду. Умылся, смывая остатки сна. Снова посмотрел на своё отражение в зеркале: опухшая харя, не выспавшаяся. Я протёр лицо полотенцем и направился на кухню.

Питание в вопросе похудения и приведения себя в должную физическую форму — половина успеха. Это я знал лучше, чем кто бы то ни было. И важно не просто сидеть на диете, а делать это правильно. В идеале — сделать правильное питание образом жизни.

Первым шагом на этом пути могла стать привычка завтракать. Открыл глаза и сразу ешь. Сразу. Без «попозже» и без «не хочу».

Да, у некоторых товарищей «утром не лезет». Вовка, как я успел понять, как раз был из числа таких. И секрет этого «утром не лезет» был донельзя прост. Вовка и другие утверждающие так товарищи, как саранча, чистят холодильник, наваливаются на еду до отвала. Вот и не хочется утром, когда желудок ещё бродит и бурлит от вчерашнего.

Именно по той причине и говорят — ужин отдай врагу.

Я поставил на плиту старую эмалированную кастрюльку, налил воды и включил конфорку. Кружок начал нагреваться, накаливаться.

Я же порылся в шкафчике. Среди макарон и сахара отыскал пачку овсянки. Отлично.

— Каша только на воде, — пробормотал я себе. — Никакого молока и сахара.

Чистый углеводный скачок должен подкинуть энергии. Но это не всё. Я открыл холодильник и в нос снова ударил запах «вчерашнего Вовы». Колбаса, сыр, майонез, куски копчёного мяса… вся эта еда смотрела на меня, как девка из кабака — с вызовом, соблазнительно, но грязно.

Тело отреагировало моментально. Слюна пошла, руки сами потянулись. В голове пробежал голос старого организма: ну хоть кусочек, ну один ломтик, а потом хоть трава не расти.

Я замер. Сердце застучало чаще. В девяностые у меня был другой соблазн — сигареты, выпивка. Сейчас, блин, холодильник, набитый жирной жратвой. Та же зависимость, только форма другая.

— Нет, — отрезал я. — Всё. Хватит.

Я тупо закрыл глаза, чтобы не видеть всех этих явств и гастрономических искушений. Память о копчёной колбасе и сыре ещё свербела в носу, но я стиснул зубы и на ощупь достал из лотка три яйца. Холодные, с шероховатой скорлупой, яйца легли в ладонь.

Закрыл дверцу холодильника, будто хлопнул по морде врагу. Повернулся к кастрюле, где уже закипала вода. Взял пачку овсянки, отсыпал нужное количество. И пока хлопья плавились в воде, я чувствовал, как внутри зреет маленькая победа. Ничтожная для кого-то — но для меня сейчас это был рубеж.

Я разбил яйца, начал аккуратно переливать содержимое из скорлупы в скорлупу, пока не отделил белок от желтка. В стакан стек прозрачный гель, тягучий. Жёлтые кругляши я сложил в отдельную миску — потом, глядишь, пригодятся.

Белок — чистый протеин, именно он нужен. В нём сила, энергия, «кирпичики» для новых клеток. Желток же пока был ни к чему. Он тяжёлый, жирный и забивал организм, а мне сейчас нужен разгон, а не тормоз.

Многие ещё в моё время считали, что пить сырые яйца вредно. Но я помнил старую школу и знал о полезных свойствах именно сырых яиц. В них было всё, что нужно — витамины, железо, йод, марганец, калий, кальций. Целый мини-завод полезностей для тела. Нескольких яиц было достаточно, чтобы дать организму строительный материал на день.

Я поднял стакан, посмотрел сквозь мутную жидкость на окно.

— Ну, поехали, — выдохнул я.

И одним залпом выпил. Холодный белок прошёл по горлу вязко, оставив лёгкий привкус металла. Не самое приятное ощущение, но я сразу почувствовал, что желудок будто включился, заработал иначе.

Закончив с яйцами, я швырнул скорлупу в ведро и вернулся к кастрюле. Овсянка уже вовсю кипела. Я размешал её ложкой, выключил плиту и на секунду застыл, глядя в сторону холодильника.

Он тянул меня к себе, будто магнитом. Прямо чувствовалось, как внутри что-то зудит, толкает, шепчет: открой, там вкусное, настоящее, а не твои яичные сопли и каша на воде.

— Лунатизм какой-то, — хмыкнул я. — Только вот днём, наяву.

Организм, с которым теперь приходилось делить жизнь, явно привык жить по-своему. Ну и сразу поднял бунт. Желудок тянуло к привычному «яду», и тело начинало подсовывать оправдания: «ну один кусочек… ну ладно, два…»

— Отставить! — процедил я.

Резко вытащил из ящика пару целлофановых пакетов и пошёл к холодильнику. Решение было принято.

Я открыл дверцу и начал выгружать всё, что попадалось под руку, в пакеты. Сначала пошли булки — пухлые, белые, как специально для диабета заготовленные. Следом отправилась колбаса в яркой красной плёнке. Майонез, который прежний обладатель этого тела явно жрал ложками. Всё это летело в пакет без жалости.

Пакет быстро раздулся, и когда очередь дошла до морозилки, пришлось взять второй.

В морозилке поджидал… целый склад. Пельмени в трёх пачках, вареники всех сортов и мастей, замороженные шоколадки, чебуреки, какие-то полуфабрикаты…

Второй пакет тоже надувался на глазах.

— Да тут можно весь подъезд накормить и ещё останется…

Через несколько минут передо мной стояли два доверху набитых пакета — символ моего прошлого, привычек и разложения. Всё это я собирался сожрать. И сожрал бы, если бы не вмешался.

На звук шуршащих пакетов прибежал Рекс. Вид у него был такой, будто он вчера штангу таскал — глаза выпучены, лапы подогнуты, спина колесом. Пёс смотрел на меня, как на врага народа.

— Ничего, боец, — подмигнул я, присев рядом. — Не ссы в компот. Там, может, повар ноги мыл, а мы и не через такие заварушки проходили.

Я попробовал протянуть руку, чтобы погладить Рекса, но пёс зарычал. Правда, уже не так грозно, больше для порядка.

— Рычи, рычи, характер у тебя, конечно, будь здоров. Ну чё, жрать хочешь? Сейчас что-нибудь придумаем.

Я поскреб затылок, нашёл в