Птицы и сны. С.-Петербургъ: хроники иномирья. - Владимир Слабинский

– Что-то, доктор, вы раскисли, как барышня! Мы, помнится, давеча говорили с вами о смысле сафари. Теперь вы можете убедиться в моей правоте – стыд, пережитый на сафари, позволит нашим клиентам-негоциантам безболезненно врать в глаза своим клиентам и друг другу, отнимать последнее у бедняков и одаривать чаевыми подонков в кабаках. Заметьте доктор – безболезненно! – пьяно бахвалился журналист. – Сафари – это для сильных мужчин!

– Господин заказывал «Кровавую Мери», – хозяин готического вертепа протянул Правдивцу бокал, наполненный темной жидкостью, подозрительно вязкой и дымящейся.

– Что это, милейший? – москвич вмиг протрезвел и, оторопело взяв в руку бокал, не решался попробовать его содержимое.

– А это, господин писарчук, коктейль, который вы имели честь заказать. Хозяин расстарался, не пожалел для гостя свежайшей крови, ее только что доставили его работники – летучие мыши, – Жуковский презрительно посмотрел на журналиста, – пейте, раз уж заказали.

– Пить это? – рука Правдивца дрогнула и он, сильно побледнев, внезапно покачнулся.

– Возможно, я неправильно понял, и господин заказывал другую «Кровавую Мари»? – приторным голосом переспросил хозяин, и мне показалось, что в свете свечей сверкнул бриллиант, украшающий его клык.

К своему удивлению, я не испытывал никаких чувств по отношению к злосчастному журналисту. Его фиаско и страх не откликнулись в моей душе ни торжеством, ни жалостью. Казалось, все внутри меня покрылось толстым слоем инея. Я смотрел в окно и едва слышно произносил непослушными губами одну и ту же фразу.

– Жуковский, мы, прежде всего, люди…

История шестая. Аллергия, сны и тополиный пух

I

– Многоуважаемый устод Искандер ибн Стефан, да будут годы ваши длинны, как самая дальняя караванная дорога, да наполнится ваша жизнь радостью, словно степь –весенними дождями, пусть дарует вам Аллах сорок прекрасных девственниц не только в раю, но уже при этой жизни, да полнится она ароматным благоуханием, словно сад во время цветения деревьев… – сидевший передо мной старик – казах в богато вышитой тюбетейке – продолжал цветистое приветствие, нанизывая одно пожелание за другим, словно драгоценные жемчужины на нить.

Выждав приличествующую случаю паузу, я жестом призвал его остановиться.

– Многоуважаемый Ака, что привело вас ко мне, чем могут быть полезны мои скромные познания в благословенном искусстве медицины тому, кого выделил Аллах, наградив крепким здоровьем и удачей в торговых делах?

– Многоуважаемый Искандер ибн Стефан, буду краток, ибо жизнь моя была столь длинной, что совсем не осталось времени.

– Что вы, многоуважаемый, позволю себе не согласиться с вашими словами, хоть это и невежливо по отношению к гостю! Я уверен, что вы еще насладитесь игрой музыкантов на свадьбе пра-пра-пра-пра-внука, да дарует ему Всевышний столь же долгую жизнь. Впрочем, вы правы, перейдем к делу. Что вас привело в мой кабинет?

– Как вы, многоуважаемый, верно подметили – на здоровье я не жалуюсь. Другое тяготит меня… Ушла радость из моей жизни, померкли краски, не чувствую я аромата цветов, не получаю наслаждения от самой изысканной пищи, – старик горестно закачал головой.

Чуть опустив веки, я молча рассматривал своего собеседника. Настоящий врач знает, когда следует говорить самому, а когда лучше молчать для того, чтобы мог высказаться пациент. Однако молчание врача не означает бездействие. О многом внимательному взгляду может сказать внешность пациента. Скажем, кожа – для диагностики заболевания важны ее упругость, цвет, наличие сосудистых звездочек. Опытный врач читает эти знаки, как охотник читает следы, оставленные на свежем снегу лисицей. Много их, и невеже они представляются запутанными, но для мудрого ясно говорят: откуда и куда прошел зверь, как он себя чувствует, и что намерен делать дальше.

Абай Садыков родился в предгорьях Алатау восемьдесят три года назад. Годы изрядно потрепали его. Невысокого роста, он был на удивление худ и жилист. На испещренном морщинами лице выделялись, казалось, никогда не улыбающиеся карие глаза. Долгой и трудной была его жизнь. Для сироты, выжившего только благодаря великодушию дальних родственников, удалось ему совершить практически невозможное – стать купцом. Да не просто негоциантом, а совладельцем богатой торговой фирмы, хозяином домов не только в Бухаре и Стамбуле, но и в Санкт-Петербурге. Одиннадцать сыновей, рожденные ему тремя женами, водили караваны по древним торговым путям, продолжая приумножать его богатства. Кажется, на целом свете нет такой прихоти, которую он не мог бы при желании удовлетворить. И все же, он сидит здесь, в моем кабинете.

– Грешно говорить, многоуважаемый Искандер ибн Стефан, но моя жизнь потеряла всякий смысл. Кажется, все есть, всего добился, всем врагам отомстил. Что дальше делать? Для чего жить? – старик вопрошающе посмотрел на меня.

Так часто случается в жизни. Трудится человек, стремится к богатству, славе или власти. Отказывает себе во всем ради большой цели, а когда она достигнута, не знает, как дальше жить. Оказывается, что вся его жизнь была подчинена достижению, имела смысл, лишь пока была необходимость бороться за мечту. Жил он назло своим недругам, а когда их не осталось, то и ему стало незачем жить. Неслучайно на Востоке говорят: «Смерть врага ранит так же, как гибель друга».

Традиции – основа основ восточной культуры. Взяв в руку нефритовые четки, я несколько минут перебирал их в молчании. Мудрому нет нужды спешить, потому что он всегда приходит вовремя. Не пристало молодому человеку давать советов старику, даже если тот сам обратился за помощью. Проявляя уважение к возрасту пациента, я начал издалека.

– Этот человек родился много столетий назад в Хорасане к югу от Копетдагского хребта. Его гороскопом были Близнецы. В момент его появления на свет Солнце и Меркурий находились в третьем градусе Близнецов, Меркурий был в соединении, а Юпитер был по отношению к ним обоим в тригональном аспекте, – отметив, что пациент внимательно слушает, я продолжил. – Много лет спустя, изучив индийские таблицы движения планет, Свами Говинда Тиртха назвал точную дату этого события – 18 мая 1048 года. Семья его родителей не отличалась знатностью или богатством. И детство его не было сладким, как вода в горном ручье. И все же Аллах щедро наградил этого человека талантами. Он прославился как математик, оставив потомкам труды по алгебре и геометрии, намного опередившие свое время. Будучи астрономом, он составил календарь на семь секунд более точный, нежели тот, которым мы пользуемся ныне. Медицине его учил великий ибн Сина и, как следствие, он стал прекрасным врачом. В преклонном возрасте он совершил хадж, исполнив то, что полагается правоверному. Ал-Кифти в «Истории мудрецов» сообщает: «Не