Дипломатия броненосцев - Иван Валерьевич Оченков

— То-то, что виноват, — вздохнул я и, будучи более не в силах сдерживать смех, принялся хохотать. — Нет, вы посмотрите на него! Экий золотой хрен выискался, что бабы из-за него дуэль устроили! Да ладно бы прошмандовки припортовые, так ведь цвет и гордость скандинавской аристократии. Графиня Бернсторф, баронесса Мезенбург и третья, как ее? Хотя какая разница, такая же… Что ж с тобой делать прикажешь, Иван Алексеевич?

— Понять и простить, — потупил взгляд капитан первого ранга.

— Как ты сказал? — едва не поперхнулся я, но быстро сообразил, что ко мне вернулась пущенная мной же в народ фраза.

— В общем так, милостивый государь. Поскольку здешний климат на тебя плохо влияет, изволь немедленно сдать дела своему старшему офицеру и переходи на «Константина». Да не смотри так, никто тебе мой флагман после эдакого афронта не доверит. Твоя задача присматривать за золотом и этими ирландскими выпивохами, пока они от нашего гостеприимства не угорели.

Как стало известно, сюда направляется государь со свитой. Вам с Беренсом надлежит пройти так, чтобы с ним не встретиться. Иначе может возникнуть вопрос, куда идете и что у вас в трюме. А для этого пока не время.

— Понимаю-с.

— Отправляетесь завтра, а то этот рогатый граф, еще чего доброго, вызов пришлет, или барон потребует, чтобы ты на его дочке женился.

— На которой?

— Не понял!

— Так они сестры.

— Слушай, некогда мне твоими амурами заниматься. Поэтому говорю как другу, изволь немедленно жениться! Слава Богу, в Петербурге недостатка в достойных девицах нет… хотя после эдакого пердимонокля еще вопрос, отдадут ли их за тебя? Не найдешь сам, я озабочусь. Сосватаю тебе кривую, косую и горбатую, будешь знать, как мундир позорить!

— Благодарю за честь, ваше императорское высочество, но я как-нибудь сам!

— Как знаешь, — хмыкнул я, решив показать, что официальная часть с выволочкой окончена, и перевел разговор на другую тему.

— Слышал, что в Ирландии творится?

— Откуда? В газетах почти ничего не пишут, а других источников, после того, как англичане начали блокаду, нет.

— О, брат. Там прелюбопытные дела, — усмехнулся я и протянул Шестакову папку с донесениями Трубникова. — Ознакомься.

Пока Иван Алексеевич и его люди в Копенгагене снимали стресс, на Зеленом острове случилось сразу несколько знаменательных событий. Во-первых, срочно собранный из делегатов всех графств парламент принял Декларацию Независимости и избрал Томаса Френсиса Мигера президентом новорожденной республики.

Одновременно с этим ставший так же главнокомандующим вооруженными силами революции Мигер приступил к формированию полноценной армии, для чего приказал развернуть все двенадцать прибывших вместе с ним рот в полки. Помимо этого с нуля были созданы шесть батарей артиллерии, саперный батальон и даже несколько драгунских эскадронов.

Правда по количеству активных штыков все эти соединения равнялись в лучшем случае нашим батальонам, но все равно сила получилась внушительная. Во всяком случае, на данный момент англичане не могли им ничего противопоставить. Самой боеспособной частью армии стал полк с поэтическим названием «Дикие гуси Коркорана», состоявший по сведениям наших агентов из восьми рот стрелков и конно-охотничьей команды.

— Коркоран толковый офицер, — кивнул внимательно ознакомившийся с донесениями Шестаков. — Может и не слишком образованный, но зато хорошо знакомый с практикой. Мне говорили, что даже в свою иррегулярную роту в ополчении штата он брал только самых лучших стрелков, постоянно устраивая соревнования и тратя на них практически все свои невеликие средства. Если добавить к его силам артиллерийскую батарею, получится весьма мощный, мобильный, а потому эффективный отряд.

— Там написано, что его не то произвели, не то выбрали полковником новой армии. Любопытно, отчего не генералом?

— А вот это как раз вполне понятно. Мигер, при всех его положительных качествах, ужасно ревнив к чужой славе и считает Майкла соперником. Единственный, с чьим успехом он еще как-то может мириться, это — О'Доннелл.

— Новоявленный адмирал?

— Так точно, ваше высочество. Патрик еще до начала революции успел стать легендой среди ирландских патриотов. К тому же он единственный моряк с реальным боевым опытом, а потому незаменим. Когда мы уходили из Дублина, О'Доннелл спешно готовил захваченные в порту суда для боевых действий. Вооружал пароход для рейдерства и прорыва блокады, готовил брандеры. Просил дать ему мины, но их у нас и самих не было.

— Ничего не скажешь, предприимчивый господин. Но то ладно. Скажи лучше, каковы их шансы на успех?

— Боюсь, что они не очень велики.

— Отчего же? Объяснись.

— Все дело в том, что ирландцы разобщены. Каждый командир или уместнее сказать атаман их разношерстного воинства считает себя лучшим претендентом на верховную власть и совершенно не готов ей делиться. Мигер по большому счету такой же предводитель банды, как и они все. Пока удача на его стороне, но как только начнутся неприятности, прежние сторонники бросят его.

— А если он все же сможет удержать остров?

— Ирландцы тут же начнут новую смуту. Склоки в крови этих людей.

— Хорошо. То есть плохо, конечно. Но скажи, как долго они смогут продержаться?

— Я не слишком высокого мнения о британской армии, но если Мигер будет так безрассуден, что решится на открытый бой, британцы раскатают его в тонкий блин. Если же будет принято предложение Майкла Коркорана о партизанской войне, англичане умоются кровью. Местное население их не любит и будет поддерживать фениев, и даст им большое количество добровольцев…

— Сколько они протянут? — перебил я его.

— Не готов за это ставить деньги, но думаю, до весны или даже до лета могут продержаться.

— Что ж… этого более чем достаточно.

— Ваше высочество, — нерешительно начал Шестаков. — Если мне будет позволено высказать свое мнение…

— Не стоит, — покачал я головой. — Хочешь просить о помощи для своих друзей? Если они сами себе не помогут, мы ничего не сделаем.

— А что если отправить нашу эскадру к Дублину?

— С ума сошел? Я русскую кровь ради чужой свободы проливать не стану. Да и чревато это. Ни сегодня, так завтра начнутся шторма, во время которых нашим броненосцам путь в море заказан. Рисковать ими ради несбыточных химер? Благодарю покорно!

— Оно так, — помрачнел капитан первого ранга.

— Пойми, Иван Алексеевич, — вздохнул я. — Мы и без того сделали для них больше, чем кто-либо за все время британского владычества. В крайнем случае, если восстание будет подавлено, потребую признать их военнопленными и отпустить после заключения мира. Но это все!

— Благодарю, Константин Николаевич, — немного повеселел Шестаков.

— Все, ступай, некогда мне! Отсюда прямиком на корабль и более на берег ни ногой. Вещи вестовые заберут.

— Слушаюсь! — молодцевато отозвался тот и четким строевым шагом покинул мой кабинет.

Ну как с такими людьми быть? —