Сумрачный гений князя Андрея - Августин Ангелов

Идея была на грани безумия. Провезти императора и его сановников по еще не испытанной до конца железнодорожной ветке? Но, Наташа настаивала, что это — единственный шанс.

— Риск колоссальный, — покачал головой Андрей. — Любая мелкая поломка, любая задержка будет представлена партией Ростопчина, как полный провал.

— Тогда мы сведем риск к нулю, — парировала Наташа. — Мы продумаем все. От запасного паровоза на станции до бутылки любимого императорского вина в вагоне. Мы превратим поездку не в испытание, а в торжество. В символ мощи технического прогресса!

Она подошла к столу и решительно взяла лист бумаги.

— Я займусь приемом. Ты обеспечь работу стали и пара. Мы выиграем это дело вместе.

Следующие недели стали временем невероятного напряжения. Андрей дневал и ночевал в депо, лично проверяя каждый заклепочный шов на новом мощном паровозе «Борей» и обходя с инспекцией каждую стрелку на пути. Наташа же развернула деятельность в свете, превратив предстоящую поездку в самое желанное приглашение сезона. Ее энергия была заразительна. Слухи о «стальном коне и огромных комфортабельных каретах» уже будоражили умы, и теперь каждый мечтал увидеть это чудо.

И вот день мероприятия настал. На специально построенном перроне у первого вокзала, больше похожего на античный храм с колоннами, — еще одна идея Наташи для придания проекту монументальности, — собрался весь цвет империи. Император Александр I, специально приехавший из Петербурга в Москву, с холодным любопытством взирал на дымящегося «Борея», подсвеченного электрической иллюминацией. Рядом находились родственники царя, Аракчеев, Сперанский, дипломаты, генералы и Ростопчин с Голицыным во главе своих союзников по партии ретроградов.

Ростопчин, подходя к Андрею, язвительно заметил:

— Надеюсь, князь, ваша новая «паровая игрушка» не развалится под нами? Императорский двор — не лучший полигон для опытов.

— Напротив, ваше сиятельство, — холодно парировал Андрей. — Только самые достойные могут быть первыми свидетелями рождения новой эпохи.

По сигналу гостей пригласили в вагоны. Первый класс, отделанный красным деревом и бархатом, освещенный мягким светом электрических ламп, вызвал изумление. Удобные кресла и диваны, большие окна, удивительные светильники, даже специальные туалетные комнаты, — все это было неслыханной роскошью. Наконец, раздался пронзительный свисток. Большой паровоз «Борей» дрогнул, из трубы повалил густой дым, и состав плавно, почти без всякой тряски, тронулся с места. Изумленные возгласы наполнили вагоны. Люди смотрели в окна, с недоверием наблюдая, как мелькают верстовые столбы, как позади остаются скачущие во весь опор на лучших лошадях форейторы императорского эскорта.

Наташа, как идеальная хозяйка, перемещалась между вагонами в элегантной малиновой форме проводницы, отвечая на вопросы, поясняя детали и развлекая гостей. Когда один из пожилых генералов заметил: «Быстро, конечно, но какая от этого польза? Лошадь надежнее», — она улыбнулась и указала на окно, мимо которого мелькнул и остался сзади груженый зерном обоз, тащившийся по разбитому тракту.

— Польза, ваше превосходительство, в том, что любой груз через несколько часов будет уже в Твери, а не через несколько дней, как-то зерно, которое вы видите на телеге. Армия, которая будет переброшена по этим рельсам, придет на поле боя свежей и вовремя. Это не скорость для забавы. Это скорость для жизни и победы.

Ее слова услышал император. Он не проронил ни слова, лишь улыбнулся. А потом он поинтересовался расходом угля и воды. И царь одобрительно кивнул, когда Андрей поднес ему таблицу реальных эксплуатационных расходов. Поездка прошла безупречно. Мощный «Борей» примчал императорский поезд в Тверь за рекордное время. Лицо Ростопчина сделалось маской вынужденной учтивости, под которой скрывались досада и злоба. Он проиграл и этот раунд противостояния с новшествами князя Андрея. Государь Александр Павлович был впечатлен. Выйдя из вагона, он подошел к Андрею и, положив руку на его плечо, громко сказал:

— Поздравляю, князь! Вы и ваша супруга сделали для России сегодня больше, чем иные за всю жизнь. Этот ваш железный путь приведет нашу страну к будущему процветанию. И он будет принят с моим благословлением и поставлен на полное государственное обеспечение. В этом вам мое слово.

Обратная дорога была уже триумфальным путешествием. Музыканты играли для придворных бодрые марши, а Наташа и Андрей, стоя на площадке последнего вагона, обнявшись, молча смотрели на убегающие рельсы. Они знали — это была лишь еще одна очередная бюрократическая битва, но война придворных интриг далека от завершения. А в это время где-то в Европе уже делал предварительные штабные расчеты вторжения человек, ненавидящий Россию. Но сейчас попаданец чувствовал не страх от предстоящего столкновения с армией Наполеона, а гордость за свои изделия и уверенность в своих силах. В союзе с Наташей Андрей снова одержал победу. И теперь они не просто строили вместе железную дорогу и прочие технические новинки. Они прокладывали путь всей империи в новую индустриальную эру. И, казалось, уже ничто не могло заставить их свернуть с выбранного пути.

Вот только, времени до вторжения французов оставалось все меньше. И потому, решив вопрос с железной дорогой, нужно было вновь срочно возвращаться к вооружениям. Ведь завод в Лысых Горах, подаренный Андреем государству, тоже начал испытывать трудности бюрократического характера, отчего принятие новых образцов оружия затягивалось. И с этим тоже предстояло им с Наташей, с Пьером и с Воронцовым что-то решать.

Триумфальное открытие железной дороги из Москвы в Тверь стало мощным ударом по позициям ретроградов, но не сокрушило их. Они лишь затаились, переводя дух и выискивая новую слабину в обороне «Сумрачного Гения». Их взоры естественным образом обратились к другому детищу князя Андрея — заводу в Лысых Горах.

Пока князь с Наташей праздновали победу на рельсах, на заводе, формально переданном государству, но все еще курируемом Андреем, назревал кризис. Механизм бюрократического саботажа был запущен по отработанной схеме. На стол императору в обход Военного министра Аракчеева лег рапорт от генерала артиллерии, человека, тесно связанного с кланом Ростопчина. В документе выражалась «глубокая озабоченность» ситуацией на Лысогорском оружейном заводе. Упор делался на два ключевых момента: «затратность и ненадежность новых образцов» и «недостаточная подготовленность кадров».

— Они бьют в самое слабое место, — мрачно констатировал граф Воронцов, собравший у себя в кабинете Андрея, Наташу и Пьера. — Ваш завод производит казнозарядные винтовки и казнозарядные нарезные орудия, которые в разы превосходят гладкоствольные ружья нашей армии, как по скорострельности, так и по дальности и точности стрельбы. Но их производство действительно значительно дороже старых ружей и пушек. А главное — для них нужны новые боеприпасы, новые уставы и новые военные, способные обращаться с новинками должным образом.