Валькирия - В. Бирюк

холмы, мы в ложбинке между ними, всё мокрое.

Похоже на клипер «Ястреб» у Станюковича в Дуэ. Только нам уголь не нужен, а винта с самого начала не было. А так сходно: ветер, берег, ложбина.

Вытащили из корабля всякое барахло. Главное - ту здоровущую палатку. Понятно, что поставить её на таком ветру не получится. Но чуть дальше и выше нашли узкую лощинку, накрыли пологом, прикопали края, подняли центральные стойки и, отрыв посредине яму, запалили костёр. Сухого - ничего. Но зиппы мои… работают. А дальше, отплёвываясь и плача от дыма, можно запалить мелкие щепки от недавнего «хряка волн».

Ой, от «вепря», конечно.

Народ отогревается, начинает шутить и веселиться. Возле-смертная эйфория. «Вот пуля пролетела и ага!». Смешно.

Недолго - выдохлись.

Факеншит! А этот…! А ему хоть бы что! Всю бурю проспал в кожаном мешке. Сухой, блин!

Я про Казика. У нас три человека погибли, десяток с травмами, корабль сломался, вляпались неизвестно куда, а ему хоть бы хны! Интересно: для чего ж его судьба так бережёт? Чтобы я его лично прирезал? Ну почему так не справедливо! Шипуля - нормальный, добрый, честный парень. Погиб. А это… средоточие мерзостей - живое.

Буря постепенно слабела, волны ещё доставали до драккара, но уже не пытались утащить его обратно в море.

Пришёл, чуть не плача, завхоз:

- Хлеб. Вымок. Весь.

- Пить солёную воду нельзя. А вот хлеб… Поджарь на костре, будут солёные сухарики. А бочонки с водой где?

- У-уплыли.

Мда… Закономерно: «положительная плавучесть».

- Собери дождевую воду. Видишь, как полог палатки провис. Каждому по котелку. Пусть пьют и писают.

Морской водицы наглотались все. Теперь бы промыть почки. Солёность Балтики невелика, близка к человеческой, а уж здесь, в заливе, возле устья реки… Авось не помрём.

Мда. «Авось» - последнее слово, которое я слышал от нашего кормщика. Ныне покойного. Как бы не повторить.

В углу, в густом едучем дыму от сырых дров, тихо ругались пулемётчики:

- Куда ты стакан дел? Всё есть, а стакана нет. Если потеряли - Воевода шкуру спустит.

«Стакан» - это не то, про что вы подумали - стальной запирающийся цилиндр. В нём хранят прокладки.

Снова - нет. Коллеги, ну что вы всё про одно? Пневмопулемётам тоже нужны прокладки. Кожаные.

- Всем отдыхать. Утро вечера мудренее.

***

«Нас тупило утро».

Сильно тупило. Что, после такой ночки, естественно.

***

Утро после бури должно быть ясным и солнечным. Не у нас.

Ветер продолжал нести клочья туч, из которых периодически срывался дождик. К вчерашним травмам добавились насморк и кашель. Отчего розовый посапывающий Казик вызывал всё большее раздражение.

Пара бойцов, посланная на рекогносцировку, вернулась с неприятным известием: впереди вода. Что там дальше - не видать.

Медбрат, который Казика «поддерживает в надлежащим состоянии», виновато сообщил:

- Три всего осталось. Дозы. Успокоительного. Вторая упаковка… всё в море… сегодня вечером и завтра утро-вечер. И всё.

«И всё». Продолжительность жизни Великого Князя Краковского Казимира II Справедливого ограничивается завтрашним днём. После чего придётся от успокоительного перейти к упокоительному.

«Но для чего тащить во мрак

Нам эту жертву смерти?

Покойник был такой дурак,

Что засмеют нас черти!».

А уж тащить подобное на Русь - и вовсе ни к чему.

Постепенно небо поднималось, дела исполнялись. Что дальше? У нас троих надо на носилках нести. Носилки сделать - не забота. Кораблик восстановлению не подлежит - палок много. А вот куда идти - непонятно.

За полосой дюн начинается болото. Не мангровые заросли как в тропиках, но тоже… гадко. Песок, вода, тростник. На высоких местах пятна мхов, кое-где кустарник.

Болота в дельте Вислы имеет имеют имя собственное - Жулавы. Не путать с Жулянами под Киевом. Позже здесь построят 17 тыс. км. каналов, дамбы, отожмут у моря кусок дна. Пока похоже на днепровские или донские плавни, но в более мерзком климате.

Лезть в эти болота… над которыми комарьё стеной… не зная точного курса...

Fr 10

Глава 793

Столб дыма от сырых дров из драккаровских скамеек был виден издалека: ближе к полудню в море появилась небольшая лодочка. На наши помахивания чем ни попадя, лодочники рискнули подойти к берегу.

Именно «рискнули». Я уже объяснял, что встреча с незнакомцем в родо-племенном обществе вызывает напряжение: или ты его, или он тебя. Убьёт, ограбит, похолопит… На побережье идёт непрерывная война любых местных против любых пришлых. Что и выражается в «береговом праве».

Направляя корабль к незнакомым берегам мореплаватель отнюдь не уверен в дружелюбном приёме. Даже и к знакомым - могли ж передумать.

Лодочники, подойдя к берегу, увидели толпу народа с немалым количеством воинов. Такие могут запросто зарезать, чтобы отобрать лодку. С другой стороны, и мы вовсе не были уверены, что эти оборванные мужички не являются членами какого-то берегового братства или слугами местного сеньора, надумавшего срубить бабла по-быстрому.

По счастью, лодочники были из Гданьска и знали новость от Сигурда:

- Встречайте! Воеводу Всеволжского!

Они не стали вылуплять глаза:

- Эт что за невидаль?! - а, после недолгих переговоров и обещания наград или наказаний - судя по поведению, отправились в город за подмогой.

До Гданьска по прямой вёрст семь. По воде - десять, туда-обратно - двадцать. Четыре часа. Плюс неизбежный бардак - восемь. Обедать будем здесь.

Лучники уток настреляли. Старые почему-то попадаются. Жилистые и рыбой пахнут. Варим. Как раз к приходу спасателей сготовятся, будет чем угостить.

Я ошибся, считая, что наш драккар нынче годен только на дрова. Приплывший мастер из норвежцев Сигурда, походил вокруг, поцокал языком.

Парус - самое дорогое на драккаре - мы потеряли. Но есть киль. Норманны стараются делают киль из одного ствола. Какой дуб вырос, такой длины и будет корабль. Уцелевшие части обшивки можно поставить на другого «оленя заливов», я про такое - уже… Только дырки пробками забить - шаг шпангоутов у разных кораблей не совпадает, заклёпки придётся в новые отверстия вставлять.

Подтянулись несколько местных лодок, и мы отправились в город.

Хорошо, что местные везут: пройти несколько вёрст от моря до Градовой Горы Гданьска без лоцманов невозможно. Заросшие камышом острова и протоки Мёртвой Вислы, мели, повороты, тупики…

На самом взморье, вблизи того места, где через семь с половиной веков раздадутся первые выстрелы Второй Мировой войны, несколько домиков. Рыбацкая деревушка, жители подрабатывают лоцманами по камышово-болотному краю.

Для средневековья такое безобразие хорошо: естественные