Союз Аустерлица - Августин Ангелов

тетя владеет в Здешове очень дорогим особняком, напоминающим маленький дворец. Ведь ни она, ни Иржина не говорили мне об этом. И эта неожиданность вместе с отповедью от Радомилы, возможно, заставили разыграться мое воображение. Я совсем ни в чем не был уверен, прекрасно понимая, что не гожусь ни в шерлоки, ни в пинкертоны, да и вообще, детектив из меня никудышный. Тем не менее, я продолжал чувствовать, что являюсь сейчас не просто незваным гостем, которому не особенно рады хозяева, а кем-то, вроде лишнего свидетеля за этим столом. И при мне собравшиеся лишь проявляют необходимую вежливость, но они не станут раскрывать свои секреты и говорить в моем присутствии о том, о чем, возможно, хотели бы поговорить без меня. Потому я даже испытал облегчение, когда в особняк неожиданно явился адъютант графа Йозефа, чтобы пригласить меня на военный совет.

Когда я вернулся в цитадель замка, там уже собрались участники предстоящего мероприятия. И ждали они, оказывается, только меня. Майор Леонард сообщил, куда я направился, потому граф отправил за мной адъютанта прямиком в особняк графини. Военный совет разместился не в рыцарском зале, и даже не в том просторном кабинете, где я писал письмо Кутузову, а в цокольном помещении башни, которое более всего напоминало бункер с узкими окошками под потолком, пробитыми в горизонтальной плоскости в толстых стенах и этим похожими на пулеметные амбразуры, хотя никаких пулеметов здесь, разумеется, не имелось. Снаружи был поздний вечер, но и самым ярким днем сквозь такие окошки едва ли внутрь могло попасть много света. Впрочем, под довольно высоким сводчатым потолком зала оставалось достаточно места для большой люстры с многочисленными свечами, освещения от которых вполне хватало. А большой старинный камин давал еще и достаточно тепла.

В центре на большом столе лежали карты местности, нарисованные довольно подробно. А вокруг, внимательно их рассматривая, не сидели, а стояли военачальники, указывая на что-то друг другу пальцами на карте. Я сразу узнал графа, эрцгерцога и того самого барона Томаша Моймировича, который громче всех выступал днем, призывая к кровной мести. Этот предводитель мятежников Здешовской долины днем был в гражданском камзоле, а сейчас тоже надел полковничий мундир, как и на графе, на эрцгерцоге и на мне. Получалось, что мужчин в мундирах полковников собралось четверо. И мы здесь оказались самыми старшими по званиям, поскольку ни одного генерала не пригласили.

Еще из присутствующих офицеров я узнал майора Леонарда Моравского и майора Вильгельма фон Бройнера, но остальных, которых собралось еще с десяток, мне пока не представляли. Впрочем, я и не особо ими интересовался, поскольку, когда я разглядывал присутствующих, память князя Андрея вдруг почему-то выдала ассоциацию с тем самым военным советом перед битвой при Аустерлице, на котором выступал австрийский генерал Франц фон Вейротер со своим планом сражения, расхваливая его Кутузову и другим присутствующим военачальникам. Вот только, в реальности этот план оказался весьма неудачным, принеся нашим союзным силам лишь разгром. И мне, конечно же, совсем не хотелось, чтобы подобное непродуманное прожектерство повторилось вновь.

Глава 18

— Что-то я не вижу здесь ни одного генерала, — сказал я, подразумевая, что прямо перед моими глазами разворачивался самый настоящий заговор полковников.

— У нас есть веские доказательства, что многие австрийские генералы, в том числе и Франц Вейротер, который подготовил негодный план сражения при Аустерлице, давно уже подкуплены французами, — сказал граф Йозеф Бройнер-Энкровт, а остальные закивали, соглашаясь с ним.

— Теперь понятно, почему он и нашего Суворова подводил! Ведь это же именно Вейротер настолько неудачно составил план Швейцарского похода, что русские войска чуть было не попали в ловушку в Альпах, подготовленную французами! — воскликнул я.

— Продажная тварь! Но, ничего. Я, например, считаю, что те, кто решается пойти по пути предательства, продают душу князю тьмы, и он обязательно возьмет свое обратно. Конец каждого предателя ужасен. Они умирают в муках, — высказал свое мнение барон Томаш.

Я обратил внимание, что интерьер этого цокольного зала напоминал библиотечный. Во всяком случае, в простенках стояли высокие шкафы с книгами, документами и картами, за письменными столами по углам сидели писари, а в воздухе смешивались запахи свечного воска, каминного дыма, бумажной пыли, чернил и разогретого сургуча для печатей. Карты, разложенные на столе, изображали долину Здешова с прилегающими окрестностями вплоть до Вестина. И все собравшиеся офицеры рассматривали их очень внимательно, стараясь запомнить все изгибы линий, поскольку от этого зависело, насколько точно и слаженно они смогут руководить войсками на местности в предстоящем сражении.

Граф, с его вдумчивым взглядом и суровым выражением лица настоящего стратега, указывал на один из участков, где, по его мнению, враг был наиболее уязвим. И этим участком, разумеется, был узкий вход в Здешовскую долину.

— План очень прост. Если мы обрушимся на французов одновременно с двух сторон, когда они окажутся в узком дефиле между горных отрогов, мы получим все шансы на победу. Мы зажмем их в клещи, ударив с флангов, а потом довершим разгром ударом по центру. Тем более, если на нашей стороне будет внезапность, — слова графа прозвучали, как призыв к действию.

Эрцгерцог слушал внимательно, не перебивая. А Томаш Моймирович высказался в своей резкой манере:

— Надеюсь, что вы все тщательно продумали, граф? Мы не можем позволить себе ошибку в планах, как при Аустерлице. У нас здесь не так много сил. Как я понимаю, всего удалось собрать около пятнадцати тысяч штыков: четыре у вас, граф; пять у эрцгерцога вместе с его потрепанным полком кавалерии; еще три с половиной тысячи у меня, если считать вместе со всем ополчением, которое привели в Здешовскую долину другие бароны, участвующие в нашем общем деле. И, помимо всего, под командованием майора Леонарда Моравского находятся две с половиной тысячи, которые составляют городской гарнизон. И это все, что мы можем противопоставить французам. Потому мы не имеем права разбрасываться солдатскими жизнями!

Майор Леонард Моравский, кивнул, соглашаясь с Томашом. Леонард был прагматиком, и четко представлял себе численный состав войск, озвученный бароном Моймировичем, как и возможности маневрировать этими войсками против французов маршала Мюрата. В то же время, майор Вильгельм фон Бройнер начал возражать, настаивая на том, что мы должны действовать решительно и без колебаний, не оглядываясь на потери. Его аргументы были полны страсти, но в них не хватало холодного расчета, необходимого для успешного ведения войны.

— Мне кажется, что нужно перехватить инициативу у неприятеля. Предлагаю ударить самим прямиком