Курьерская служба 3. Кандидат - Андрей Валерьевич Скоробогатов

не на тех парней. Я очень редко ошибаюсь, а учитывая, насколько Секаторы везучие — мне должно было очень сильно не повезти. Турция не просто сдала мои секреты и факт возобновления ядерной программы, она при поддержке Средней Азии уже давно вынашивала планы по интервенции и захвату Сибири. Мне пришлось скрываться сначала в окрестностях разрушенного Новосибирска, потом в Сургуте — именно там меня и достала Западно-Сибирская Хунта.

— Ты какой-то очень грустный. Молчишь уже полчаса, — сказала Самира, когда мы сели поужинать.

— Просто устал. Спать хочется.

— Ничего, следующий рейс — ночной. Отоспимся! — она сладко потянулась.

Снова погрузка, снова взлёт. У этого лайнера были более продвинутые места для «двориков». Раскрывающиеся в небольшие кровати с кабинками, примерно какие я уже видел в своём первом перелёте, а в комплекте шло одеяло и ночная пижама. Кроме нас троих в дворянском классе было всего двое, в противоположном конце, и я я обрадовался — значит, удастся выспаться. Нам достались места через проход, Самира опять сверкнула кроткой улыбкой и пошла переодеваться. Я же разделся до футболки, лёг так — не особо доверяю подобному одноразовому белью, да и зачем, если весь багаж с собой, в салоне.

— Эй! — послышался голос Янко через перегородку.

— Чего тебе?

— Она ушла?

— Ну… да.

— А ты с ней спишь?

— Нет. У меня есть девушка.

— Зря, дворик. Ой, зря. Гляди, если тебе не жалко…

Я выдержал паузу и ответил:

— Знаешь, я не хочу обострять. Но я тут недавно на дуэли дрался с коллегой за честь девушки. Примерно после подобного диалога. Так что… конструктивнее давай.

— Ясно всё с вами. Вечно вы до чужого добра жадные, дворики!

Благо, на этом диалог прекратился. Самира вернулась умытая, с мокрыми волосами, и остановилась в проходе, вытираясь полотенцем. Обычно Самира одевалась в цветное или тёмное, и белая ткань очень необычно контрастировала с угольно-чёрной кожей. Пижама слегка промокла на груди, и взгляд невольно упал на очертания фигуры под тканью — проход был узкий, а я лежал ровно на уровне бёдер, всего в полуметре от неё. Да, носить нижнее бельё она не любила, понял я. И тут же отвернулся, принялся прогонять все эти мысли — всё-таки, у меня есть Алла. А где-то ещё дальше и глубже — есть Нинель Кирилловна.

И всё же, было интересно, если пижамы такие лёгкие, пассажирские места такие близкие, а дворянский салон на ночных рейсах такой пустующий — часто ли здесь происходит что-нибудь из разряда…

— Спокойной ночи. Эльдарчик, — сказала она, нырнув под одеяло.

А ещё спустя секунд десять завозилась, закрутилась под одеялом и высунулась со снятой пижамой в руке.

— Мокрая… — пояснила она. — Слушай, положи на полочку? У меня рука не достаёт.

Глава 23

Конечно, я неплохо разбираюсь в женской психологии, но иногда для меня является загадкой — или это обычное и привычное поведение девушки, или же она так пытается привлечь моё внимание.

При прочих равных я бы сказал, что это жирный, недвусмысленный намёк. Но следует отметить, что отношение к наготе в этом мире было несколько иным, чем я привык встречать раньше. Климат планеты располагал к куда более откровенным нарядам, а «сексуальная революция» семидесятых годов прошлого столетия, к которой приложила руку императрица Екатерина III, подлила масла в огонь.

Но, так или иначе, спать, осознавая, что всего в метре от тебя под одеялом лежит обнажённая девушка необычной наружности — серьёзное испытание, и сон был неровный.

Когда-нибудь я отосплюсь.

Прилетели в Владивосток рано утром, выгрузились и пошли искать билеты на следующий рейс. И тут Янко куда-то пропал. Совершенно неожиданно он выпал из нашего поля зрения вместе с тележкой, на которой лежал ценный груз вместе с половиной нашего багажа.

— Мне иногда кажется, что он является частью нашего испытания, — прокомментировала Самира, выйдя из очереди.

Я тоже вышел.

— Мне тоже.

— Может, разделимся? Я пойду в ту сторону, а ты в ту? Или в очереди останешься?

Аэровокзал Владивостока был огромным — через него шёл почти весь трафик в тихоокеанские, австралийские и антарктические колонии.

— Мне кажется, не лучшая идея. Я видел много фильмов, которые начинались примерно также.

— Хм… Какие, например?

— Ну, «Очень страшное кино», не помню, какая именно часть, «Пятница, 13», «Ленинград 2666», «Десять негри…»

Тут я осёкся. Мы уже медленно двинулись вдоль рядов баров и кафешек, тянущихся через зал пересадки.

— О, да, «Десять негритят» помню! Да, точно, они там разделились и все поумирали. А чего ты осёкся? Нормальное слово — «негр». Это в Луизиане и САСШ оно ругательское, они ж рабов вывозили.

— А мы — нет? — осторожно спросил я.

— Мы — это русские? Или дворяне? Ну… только отдельные помещики. Через серые схемы. Вы поздно в Африку пришли, скорее, спасли нас от работорговцев. Ладно, давай сосредоточимся на поиске нашего беглеца… Смотри, кажется, вон он!

И действительно, Янко обнаружился вместе с тележкой. Облокотившись на нее, он чинно и благородно попивал крепленое из внушительного пластикового стаканчика.

— Ты что… Да как ты можешь?.. — скорее изумленно, чем гневливо сказала Самира и потащила тележку на себя. — На тихоокеанские рейсы нельзя под градусом!

— Нельзя? А меня всегда пускали. Присоединяйтесь, молодые, — он салютовал стаканом. — Неплохое пойло.

Я вырвал стакан из рук и вылил на пол — правда, там было всего около трети.

— Ты не прав, — спокойно, но твердо сказал я. — Везение не отменяет правила. Ты ставишь под риск сроки операции.

— Сроки, — усмехнулся Янко. — Операция ждала клетку две недели. От того, что подождет еще пару дней — ничего не поломается.

— Клетку? — переспросил я.

Янко похлопал по коробке.

— Вот эту. А, видимо, я не должен говорить. Ну, ладно, «груз».

— Для кого клетка?

— Для князя Голицынских династий, стало быть, — усмехнулся Янко. — А для кого или для чего она ему… Что ж, идемте. Но пролитое северопрусское я тебе, сударь, запомню.

Последнее прозвучало как угроза. К кассам мы шли чуть поодаль, и Самира шепнула:

— Как ты думаешь, клетка для зверя или для человека?

— Мы это уже не узнаем, — почти на автомате сказал я

— А если узнаем? Что, если будет вторая часть, с заказом на обратный адрес? Так часто делают, когда курьеры из центра в колонии приезжают.

— Даже не подумал. Резонно. Ну, в таком случае, животных. Вряд ли подпоручикам-новичкам доверили бы перевозку людей. Да и бред это — Курьерка, насколько я знаю, траффикингом никогда не…

— Мы не только подпоручики сейчас, Эльдар, — тихо перебила меня Самира.

— Мда. Ещё и интерны. Иногда забываюсь до сих пор.

— Я тоже.

Мы встали в очередь на кассы и некоторое время помолчали. Я в очередной раз подумал — какая, все же, глупость, когда темнокожих девушек поголовно записывают в недалеких просто по цвету кожи. Тем более наших, афророссиянок. Наверное, как это часто бывает, просто недалекие у всех на виду — на базарных площадях и на тупых видеороликах в сети.

Янко стоял в паре метров от нас, но шума зала было достаточно, чтобы я продолжил диалог. Правда, для этого пришлось придвинуться чуть ближе, а Самире чуть наклониться.

— Кажется, мы уже обсуждали. Как ты думаешь, он из…

— Явно не магистр. Он хоть и летает дворянским, про сословие не врет. Лаборант, скорее всего.

— Напомни?

— Ну… Мне рассказали немного. Внеструктурные единицы из низших сословий, часто наследственные, узко специализированные, своеобрвзные вольнонаемные на службе у магистров и академиков. Разумеется, сенсы с уникальными навыками. Не рабы, но и не равные.

— То есть о задании он точно знает. Ну, я подозревал. В таком случае, есть риск, что он специально выдает порциями информацию. Слушай, так давай проверим? Ничего же криминального.

— А как?

Я уже намерился проделать описанный отцом маневр с потиранием воротниика, как Янко повернулся и сказал:

— У моего народа слух сильно лучше среднего. Увы, я всё слышал. Ничего вам не отвечу. А обсуждать человека за спиной — низко. Так и запишу в отчете.

И снова отвернулся.

— Типичный лаборант, — резюмировала Самира. — Интересно, что за отчет…

Получается, и поворот в Новую Бессарабию мог быть проверкой со стороны Общества, а не личной прихотью. Получается, он — Экзаменатор?

— Мне куда интереснее, что с клеткой, — сказал я. — Если, допустим, люди. Кровный враг? Жертва эксперимента?

— Может, мы? Или один из нас? Игра на выживание. Бу!

Она улыбнулась, даже слегка злорадно. В каждой шутке, как