Наследник из прошлого - Дмитрий Чайка

— Что нужно сделать, ваша… милость? — вопросительно посмотрел он на меня.

— Бронзу лить умеешь? — спросил я, оставив его в сомнениях насчет своего статуса.

— Конечно, — непонимающе посмотрел он на меня. — Я же скульптор.

— Тогда иди сюда, — махнул я рукой. — Смотри, вот такой сосуд из бронзы, у которого остается открытой одна сторона. Сюда кладется специальное вещество, которое при воспламенении дает расширение газов. Эти газы толкают снаряд или горсть снарядов, которые поражают все на своем пути.

— А колеса зачем? — спросил он, повертев бумажку в руках. — Ах да! Эту штуковину нужно будет перевозить. Остроумно, ваша милость. А это загадочное вещество уже есть или его надо придумать?

— Найдем, — кивнул я. — Есть определенные проблемы с подбором компонентов, но этим уже занимаются.

— Не вижу ничего сложного, — равнодушно отложил он бумажку. — Нужно будет повозиться с толщиной стенки, чтобы эта штука не была слишком тяжелой, а так… Ерунда, а не задача. Это не сложнее колокола. Любой подмастерье с мануфактуры справится

— Да? — удивился я. — Тогда вот тебе еще задачка.

И я достал еще один лист бумаги и карандаш. Как хорошо, что я успел открыть залежи графита под Новгородом. Я набрасывал рисунок за рисунком, а Милош погружался в задумчивость. Вот и хорошо. Пусть ломает башку над ружьем и пистолетами. Делать фитильные мушкеты не слишком хочется. Это просто каменный век какой-то, надо перейти сразу к фузее со штыком. Здешние доспехи еще не адаптированы к ружейному выстрелу, а значит, нет необходимости делать мушкетный калибр. Да, мы с ним не ошиблись. Судя по толковым вопросам, этот психопат определенно подает надежды. Стволы будут делать кузнецы, а он пусть сразу переходит к кремневому и колесцовому замку. Раз смог изготовить для княгини Бобрянской золотую птичку, которая открывает клюв и машет крыльями, то и это сможет.

— Помощников себе сам подберешь, — сказал я под конец разговора. — Если справишься до лета, то проси чего хочешь. Кстати, а чего ты хочешь?

— Я хочу творить, — решительно ответил он. — Не унижаться за кусок хлеба, развлекая богатеев ничтожными поделками, а воспарить над грешной землей, совершая что-то великое, пусть и непонятное обывателям.

— У тебя будет дом, еда, одежда, служанка, — сказал я. — Если нужно будет кого-то убить для опытов, скажи, и мы купим тебе раба. Но только для этого у тебя должны быть очень веские основания.

— Ваша милость, вы кто? — выпучил глаза местный Леонардо.

— Увести! — позвонил я в колокольчик. — Карету подайте! Я опаздываю.

* * *

Военная коллегия, совмещенная с заседанием Малого Совета, это событие, мягко говоря, нечастое. Мой дядя Святополк, цезарь и будущий император, еще не приехал с богомолья, и Совет преспокойно проходил без него, что многое делало понятным. Дядя мой был просто пустым местом, и это даже особенно не скрывалось.

Огромный зал, на полу которого с невероятным искусством из мелких камешков выложили карту, что захватывала территории от Норвегии до Нубии, и от Ирландии до Уральских гор, впустил в себя три десятка вельмож. Они расселись по кругу, на те места, что предназначались им по рангу. Кресло цезаря пустовало, а мне принесли новое. Поначалу меня с поклонами пригласили занять место дяди, да только я на такой дешевый трюк ловиться не стал. Сделал перепуганное лицо и заявил, что не смею совершить столь святотатственный поступок. И вот теперь я сидел чуть ли не на табуретке, что невыгодно отличало меня от других нобилей. У тех кресла были похожи на трон.

Руководитель Внешней разведки, брат Серафим, худой неприметный мужичок в полумонашеском облачении скучным голосом пробубнил оперативную обстановку. Великий каган Булгарии непрерывно совещается с ханами, что в переводе на понятный язык означает следующее: пьет как лошадь, дарит подарки, берет в жены чужих дочерей и раздает собственных, коих у него было без счета. Он собирает коалицию для большого похода на запад. И что самое скверное, в этих пирах участвовали гости из-за Волги и Кавказа, которые пока своего согласия на поход не дали, но к интересным предложениям были открыты.

— Когда ждать нападения? — хмуро спросил боярин Драгомиров, маршал Северной империи. — Как всегда, по свежей траве?

— Конечно, превосходный, — ответил брат Серафим. — Кони должны набрать полную силу.

— Не вижу особенной проблемы, — скучающим голосом произнес боярин Любимов, глава Приказа Большого дворца. Он держал за горло императорскую семью, ведая всеми ее доходами. Отдать ему приказание мог только император и цезарь, а это значит, что он делал все, что хотел, воруя в промышленных масштабах. И у него было мнение по каждому вопросу, даже по тем, в которых он не слишком разбирался.

— Позвольте узнать, почему вы не видите проблемы, превосходный? — осторожно поинтересовался брат Серафим. — Разведка считает, что нас ждет серьезнейшее испытание, сравнимое с тем, что пережила империя при вторжении короля Карла.

— Да что может сделать степной сброд легиону? — брезгливо удивился большой боярин. — Дрянные стрелы, тяжелой конницы немного. Воины ставят вагенбург и бьют кочевников из арбалетов. Подумаешь, прорвали Лимес. Мы укрепим замки. Им там не пройти.

— Они уже там прошли, — на весь зал сказал я, и все повернулись в мою сторону. Целая гамма чувств написана на лицах: от благожелательного интереса до брезгливого недоумения. Последнее — как раз у Любимова. Он неформальный лидер среди нобилей, потому как самый богатый и влиятельный. Он совсем не стар, но после смерти отца унаследовал чудовищное по размерам состояние и должность. Эта должность закреплена за их родом уже лет сто. Еще одна милая особенность этого времени.

— Это недоразумение, — процедил боярин, забыв упомянуть про мое сиятельство. — Подошел легион и прогнал их.

— Не подошел и не прогнал, — спокойно ответил я, а в глазах брата Серафима запрыгали веселые чертики. — Ты просто не в курсе, боярин. Послушай умного человека, он не зря ест свой хлеб. Мадьяры ограбили несколько волостей, угнали за Карпаты три тысячи человек и не выпустили по нашему легиону ни одной стрелы. Они ушли спокойно, и они придут снова. Это была разведка боем. В следующем году Лимес прорвут в нескольких местах. Как выяснилось, это не так и сложно.

— Да… как ты… — боярин Любимов задохнулся от возмущения, но