Первый очаг - Эльхан Аскеров

принялся перебирать ранец. Да-да, именно ранец. Купив у местного шорника кусок самой толстой кожи, которая у него нашлась, парень сам сшил себе настоящий ранец, навроде тех, что когда-то использовался в армиях разных государств. Что ни говори, но он был гораздо удобнее и надёжнее того же солдатского сидора. Тем более что тонкого брезента тут пока тоже не придумали. Ранец можно было использовать и как подушку, и как табурет, и как опору, чтобы дотянуться до чего-то высоко висящего. Даже как защита, и то подойдёт.

Ухватил за лямки и закрывайся, как щитом. Кожа толстая, в воске вываренная, не всякая стрела возьмёт. На спину Беломир нашил кусок овчины, чтобы спина не сильно потела. В общем, парень использовал все знания, которые только сумел вспомнить об этом предмете. Вытряхнув из ранца содержимое, парень принялся разбирать всё, что собрал туда. Шкатулка со всякими швейными принадлежностями. Шкатулка с травами и тонким кожаным шнурком, вместо жгута. Портянки, запасное исподнее, миска, ложка, кружка, нож, в общем, всё, что нужно человеку в долгом походе.

Убедившись, что тут сложено всё нужное и нет ничего лишнего, парень вернул всё обратно и задумался, что взять с собой вместо сухого пайка. По его просьбе Верея давно уже насушила мешок сухарей, который хранился на кухне, подвешенным под притолоку, чтобы мыши не добрались. Имелось и несколько связок вяленой говядины. В принципе, на таком пайке он мог существовать пару недель. Но имевшегося было маловато. Значит, нужно было ещё прихватить копчёного сала и приправ.

– Как же просто, когда под рукой простые консервы имеются, – вздохнув, проворчал парень. – И придумать их тут никак не получится. В этом времени ещё даже жести толком не знают. Блин, вот ведь занесло. А вообще, не мешало бы узнать, как надолго такая прогулка может случиться? От этого и будем плясать.

С этой мыслью, убрав ранец в некое подобие шкафа, Беломир вышел из дому и отправился на площадь. Нужно было перехватить Серко прежде, чем он куда-то уедет. Мотаться казаку по предгорьям приходилось часто, это парень отметил для себя уже давно. Так что его опасения были вполне оправданы. Но сегодня «совет в Филях» серьёзно затянулся. Помня, что входить в общественный дом простому станичнику можно только по делу, Беломир устроился на лавочке у крыльца и принялся ждать.

Примерно часа через полтора Григорий с мрачной физиономией вышел на крыльцо и, прикрыв за собой дверь, выругался:

– Ишаки старые. «Пронесёт, пронесёт». Да не пронесёт. Раз уж весть подали, значит, точно войско идёт. А ты чего тут? – резко спросил он, приметив парня.

– Спросить тебя хотел, как надолго уйдём? – поднимаясь, задал Беломир свой вопрос.

– Не хотят нас отпускать, – скривился казак, кивая на дверь.

– С чего? Им не надо знать, чем степняки заняты? – растерялся парень.

– Боятся, что сами нападения отбить не смогут, – вздохнул Григорий. – Да и плевать им, что за околицей деется. Главное, чтобы стана не коснулось. А-а, – скривившись, он презрительно махнул рукой, всем своим видом выражая отношение к такому высказыванию.

– Глупость это, – помолчав, высказался Беломир. – Дела вражьи заранее знать – уже половина победы.

– Объясни им это, – фыркнул казак. – Думают, коль из стана никто не выйдет, так и отсидеться получится.

– Это кто там такой умный? – зло поинтересовался Беломир.

– Да почитай все, – обречённо отмахнулся казак. – Ладно, друже. Пошли домой. Всё одно ничего тут доброго не выстоим.

– Выходит, и горцев упредить они не хотят? – шагая рядом с ним, уточнил парень.

– Ничего не хотят. Сидим тихо, своими делами управляемся. А что степняки с горцами воевать собрались, нас не касаемо, – высказался Григорий, явно кого-то передразнивая.

– Да тут даже ограды толковой нет, – возмутился Беломир. – Степняки все дома огненными стрелами закидают, а после и станичников побьют.

– Ты это видишь, я вижу, а они за то и знать не желают, – зарычал казак, свирепея буквально на глазах. – Да пёс с ними. Вот что, друже. Я всё одно по-своему сделаю, но тебе помочь придётся.

– Что делать? – коротко спросил Беломир, отлично понимая, что в этом случае встаёт вопрос выживания всей станицы.

⁂

Следующая неделя для Беломира превратилась в один сплошной детектив. Ночью того же дня, когда станица получила известие о большом походе степняков против горцев, Григорий ушёл. Примерно после полуночи напарники выбрались на самую околицу, и казак, перекинувшись, бесшумно исчез на другой стороне ручья. Беломир, которому очень хотелось рассмотреть весь процесс перехода во всех подробностях, вынужден был зажать своё любопытство в кулак и дожидаться окончания процесса в сторонке.

Григорий не шутил, когда говорил, что сразу после оборота может быть смертельно опасен для любого, оказавшегося рядом. В очередной раз объясняя эту истину парню, казак глянул на него так, что Беломиру разом стало не по себе. Даже глаза характерника сверкнули, словно у настоящего волка. Сообразив, что есть вещи, в которые лучше не влезать, Беломир дождался, когда всё закончится, и, вернувшись к месту оборота, забрал всё оставленное Григорием. Главным в этом деле был кинжал.

Вернувшись домой, парень с интересом рассмотрел клинок и удивлённо присвистнул, когда понял, что держит в руках. Клинок дамасского булата, с инкрустацией серебром. Три узких дола на каждой стороне, и три заклёпки на рукояти, так же украшенной серебром. Это было не просто оружие. Это было настоящее произведение оружейного искусства. С Григорием они уговорились, что Беломир принесёт всё на то же место спустя ровно семь дней после минувшей ночи.

Этого времени казаку должно было хватить, чтобы предупредить горцев о готовящемся нападении и выяснить, как близко находятся от станицы степняки. Но уже утром, едва только они с Векшей занялись очередной его задумкой, в кузню вошёл один из старшин и, внимательно оглядевшись, поинтересовался, не видел ли кто Серко. Беломир с ходу отговорился тем, что с самого рассвета находится в кузне, и сделал вид, что ничего не понимает. Окинув его долгим, внимательным взглядом, старшина ушёл, а парень, переведя дух, подумал: «Твою мать! Похоже, это будет сложнее, чем я думал. Похоже, эти старые пни ожидали чего-то подобного от Гриши. Придётся покрутиться».

С этой мыслью он погрузился в работу, попутно продумывая линию своего будущего поведения. На следующий день пришлось соврать, что видел Григория у околицы, что направлена в сторону степи. На третий, что видел его на его же подворье, на четвёртый, что вообще не видел, а на пятый, что сильно занят и собирается сходить к нему вечером. Дальше фантазия парня начала давать сбой. Станица не город, и бесконечно отправлять старшин в разные её концы просто не получится.

С грехом пополам пережив эту неделю, Беломир дождался ночи и, выбравшись из дома через окно, огородами отправился к ручью. Вкопав кинжал в землю рукоятью вниз, он сложил под кустом вещи Григория и, отойдя за соседние кусты, принялся ждать. Тихий шорох заставил парня насторожиться и обнажить кинжал. Кого там в темноте чёрт несёт, было непонятно, так что расслабляться было чревато. Выступившая в слабый лунный свет знакомая фигура заставила его с облегчением перевести дух и бледно усмехнуться.

– Всех упредил? – еле слышно спросил парень, убирая оружие в ножны.

– Дома побаим, – отмахнулся казак.

– К тебе пойдём иль ко мне? – деловито уточнил парень.

– К тебе. За моей хатой, небось, присматривают, – зло усмехнулся Григорий.

– За моей вроде тоже, – нехотя признался Беломир. – Пришлось в окно уходить.

– Верно сделал, – одобрительно кивнул казак. – Всё одно к тебе пойдём. Через окошко ушли, в него и вернёмся. Да и поесть мне надобно.

– Всё готово, – решительно кивнул Беломир, выполнивший все поручения характерника.

Как оказалось, оборот дело не простое. Болезненное и весьма энергозатратное. Только теперь он начал понимать, почему Григорий после каждого перехода уничтожает припасы словно не в себя. Уже дома, буквально глотая всё поданное, казак коротко пояснил, что в том состоянии есть некоторые серьёзные ограничения. И главное, ему нельзя было поддаваться