Первый очаг - Эльхан Аскеров

податями целые города, давно уже миновали. Теперь при подобном нападении можно было крепко получить по зубам. Оставалось только покупать зерно у казаков. А как его купишь, если вдруг затеешь драку? Вот и морщили кочевники лбы, стараясь решить, как и с хлебушком оказаться и самолюбие потешить.

Самая большая проблема заключалась в том, что кочевники сами затеяли ссору и вышли в круг. По неписаным законам торга, любое разногласие, которое было разрешено в кругу, тут и заканчивалось. Все остальные претензии решались за пределами базара. В степи. Там каждый был сам за себя. Так что по всем раскладам получалось, что теперь отомстить татары могли только одним способом. Снова бросить казакам вызов. В противном случае придётся устраивать набег на весь казачий караван.

Внимательно выслушав всю эту информацию, Беломир задумчиво хмыкнул и, чуть пожав плечами, проворчал:

– Что-то не показались мне эти охранники. Гонору много, а умений на грош ломаный.

– Не думали они, что ты решишь с ножей своих начать. Привыкли, что всегда верхами бьются, а там на такое решится не каждый, – усмехнулся в ответ Елисей.

– Ну, я бы так не сказал, – проворчал парень, припомнив свои выходки в боях.

– К тому же клинки у нас с тобой не простые, – вдруг напомнил Григорий. – Вам с Векшей поклон, что сумели булат сделать. Таким клинком что руку, что голову смахнуть, что воды попить.

– Клинки знатные, – одобрительно кивнул Елисей, невольно покосившись на саблю Григория.

– Так может, себе такую закажешь, дядька? – тут же отреагировал Беломир.

– После, – помолчав, качнул казак головой. – Сейчас надобно прежде для стана тюфяк отлить.

– Никак старшин своих уговорил? – с усмешкой поинтересовался Серко.

– Своей волей решил, – нехотя признался Елисей. – Едва до драки не дошло.

– Похоже, они как в старшины выходят, так сразу разума лишаются, – понимающе вздохнул Григорий. – Ни о чём окромя торговли и слышать не желают.

– Так оно понятно, – отмахнулся Лютый. – Торговать завсегда выгоднее.

– И что с той торговлей станет, когда все вои торговать станут? – автоматически отозвался Беломир, прежде чем сам понял, что сказал.

– Верно, брате, – дружно закивали казаки. – Вой, он с войны живёт.

– В том-то и дело, что не получится только войной жить, – вздохнул парень, понимая, что нужно как-то пояснить свою позицию, и припоминая правила, по которым жило казачество после полного его становления. – Ворог, он не всегда будет. Вон, тех же татар взять. Прежде они силой были, а теперь просто разбойники. Хазарам и того хуже. Уже стали с горцами сговариваться, чтобы хоть как себя укрепить. Вот и получается, что придёт время, когда придётся казакам порубежным воинством стать, чтобы землю свою от внешнего врага боронить.

– Это что же, с князьями да боярами сговариваться? – быстро спросил Григорий, моментально насупившись.

– Это сейчас по городам князья всякие сидят. А время придёт, и заместо княжеств на земле русской одно государство получится. Сами гляньте, к тому всё идёт. И сговариваться тогда придётся с одним князем. С тем, который сумеет на трон влезть. Ну, или тогда своё государство устраивать. Казачье. Просто так жить нам никто не позволит, – старательно подбирая слова, принялся предсказывать Беломир.

Казаки задумались, то и дело обмениваясь быстрыми взглядами, словно вели между собой безмолвный диалог. Потом Григорий расправил усы и, вперив в парня настороженный взгляд, прямо спросил:

– Ты за то знаешь, или мыслишь так?

– В места наши слухи доходили, что на Москве сильный князь появился. Решил все земли русские под одной рукой собрать. Что тут правда, а что нет, только гадать могу, но разговоры такие были, – осторожно выкрутился парень.

– Был такой слух, – неожиданно поддержал его Елисей. – Из тех мест купцы до нас иной раз доходят. Они и баяли. Выходит, думаешь, самим нам прежним укладом никак не выжить?

– Нет, – помолчав, качнул Беломир головой. – Сейчас каждый стан почитай сам по себе живёт. Даже для боя единой власти нет. Да что там власти, у нас даже названий те станы не имеют. Станица, и всё. А мы ведь не кочевники. Не в кибитках, ни в шатрах, в хатах живём, землю пашем. Выходит, у нас и корни свои в этой земле имеются, а коснись чего, каждый воротит, чего сам задумает. Вон, даже тюфяки, и те чтобы заказать, едва не в драку, – напомнил он сказанное Лютым.

– И какая тогда у нас власть может быть, ежели мы всё своим кругом завсегда решаем? – озадачился Григорий.

– Наша власть. Казачья, – решившись, твёрдо ответил парень. – Одного атамана на все станы выбирать надобно. Чтобы он после и решал, где воинству казачьему воевать и с кем о чём сговариваться.

– Ну, с войной понятно. А в простой жизни как? – не отступал Серко.

– А как сейчас? – пожал Беломир плечами. – Есть круг казачий, есть малый круг, где старшины решают. Так и жить. Тут, конечно, ещё как следует подумать надобно, но на первый прикид вроде верно получается, – осторожно закруглил он тему.

– Добре измыслил, – после долгого молчания одобрительно кивнул Лютый. – Но пока дел особых нет, ты, друже, ещё помысли. Верно ты сказал. Каждый своим станом не проживём. По одному сомнут. В кулак сбираться надобно. Так что думай, брате. Крепко думай, – закончил он, крепко хлопну парня по плечу.

«Твою мать! Вот это я себе наговорил головной боли», – мысленно взвыл Беломир, растерянно кивая.