Вперед в прошлое 13 - Денис Ратманов

двести пятьдесят рублей. За день Гаечка продала шесть штук, Кабанов — восемь, Мановар — шесть и две футболки.

Боря обосновался за пределами рынка, там, где летом стояла машина армян, у которых я покупал абрикосы. Он продал еще один свой рисунок — Мерилин Монро, и семь постеров. Брат аж светился от радости, ведь нет большей награды для творческого человека, чем признание его труда.

На участок я попал в семь вечера, было уже темным-темно, но работы еще велись. Сергей принес огромный аккумуляторный фонарь и установил его на плиту — стену будущего дома. Парни развели костер. Крючок работал огромным перфоратором, стоя в глубокой яме, куда со дня на день одно на другое поставят бетонные кольца, сообщающиеся друг с другом, накроют их крышками и засыплют.

Алтанбаев и Заславский делали армопояс и уже подготовили для заливки бетоном несколько колонн дома. Хулио жарил сосиски на проволоке. Зяма и Понч вывозили грунт и одновременно выравнивали дорогу, а еще я заметил опалубку для двух колонн забора. С таким темпом мы точно к осени переедем сюда. Осталось решить вопрос с электричеством.

Сергей махнул на забор и сказал:

— Ребят много. Тем, что послабее, я дал задание готовить колонны под бетон, к ним будем крепить дерево забора. Я там место для крепежа оставил. Ты уверен, что хочешь деревянный забор?

— На сто процентов, — улыбнулся я. — Он будет не таким, как у всех, и будет красивым и прочным.

— Завтра после обеда еще экскаватор приедет, Серега как раз с перфоратором закончит. — Сергей вынул из кармана бумажку с цифрами. — Вот, тут — все, что ты должен нам за работу. Экскаватор оказался самым дорогим, но без него никак. И еще вопрос: ты уверен, что нужно шесть колец для септика: четыре больших, два малых и дренаж между ними?

— А сколько вы бы посоветовали? — прищурился я.

— Четыре — и хватит.

— Нет, четыре — мало. Два кольца рассчитаны на обитателей основного дома, еще два — на жителей гостевого. Если их убрать, септик будет переполняться, и придется все время вызывать ассенизатор. А малые кольца — это для того, чтобы вода перетекала в них и то, что всплыло.

Почесывая затылок, Сергей сказал:

— Наверное, ты прав, правильнее действовать на опережение. Скорее бы посмотреть, что за дворец у тебя получится!

Я расплатился с ним, выслушал, кто что делал, раздал деньги алтанбаевцам с учетом того, кто на сколько наработал. Посмотрел, как Зяма снимает с огня пригоревшие сосиски, и его окружают остальные. Началось веселье!

Крючок принес и мне сосиску, но я отказался — не хватало еще парней объедать!

Сергей рассказал, какие работы планируются завтра, я дал ему денег на технику и, чтобы расплатиться с алтанбаевцами, и поехал не домой — к маме на несколько минут, узнать, как у них дела. И еще напомнить, что скоро откроется наша маленькая клиника, и неплохо бы ей готовиться к выходу на работу. Я боялся, что она расслабилась, сидя дома, пойдет в отказ, и нам придется искать медсестру.

В семь я был у мамы. К счастью, мой конкурент Василий пока не вернулся, мама мне обрадовалась, обняла и сразу же накрыла на стол, а потом вдруг встрепенулась и сказала:

— Паш, на Наташкино имя пришло письмо. Сегодня.

— От кого? — насторожился я.

— Без обратного адреса, от Андрея. — Мама отвела взгляд так, словно в чем-то провинилась, и я даже догадывался в чем.

— Неси его, я передам Наташе.

Мама убежала в прихожую и принесла конверт, положила на стол. Письмо было примятым и как будто бы мокрым с обратной стороны, там, где оно заклеивалось. Я провел пальцем по мокрому и понял, что ошибся, оно не мокрое, это засохший клей. Мама тайком вскрыла его, прочитала, а потом заклеила, но аккуратно не получилось. Вспомнилось, как в той жизни, которая не случится никогда, мама обыскивала мои вещи, искала там не пойми что, как вела календарик месячных Наташки…

— Ма-ам, это письмо — Наташино! — процедил я.

— Да, — кивнула мама и снова отвела взгляд, хорошо, она уяснила, что чужое трогать нельзя — уже прогресс; то есть раньше она считала, что вправе обыскивать наши вещи, теперь же понимает, что нельзя, но ничего с собой поделать не может, как кошка, которая ворует со стола.

— Тогда зачем ты его вскрыла? — не сдержался я.

— Я ничего не делала, — мама посмотрела мне в глаза, но вид у нее был виноватый.

— Тебе бы понравилось, если бы кто-то обыскивал твои вещи, вскрывал письма?

— А что такого? — округлила глаза мама. — Наташа от рук отбилась. Что, если она влезет в историю? Что, если… забеременеет?

Интересно, что было там, в письме? Вдруг Андрей и о Наташкиной беременности написал.

— Если… ты все равно узнаешь. А так потеряешь ее доверие еще больше. — Дальше я говорил монотонно: — Мама, даже если тебе это кажется нормальным, запомни: вскрывать чужие письма, копаться в чужих вещах — нельзя. Это ненормально и неправильно. Наташа уже взрослая, хоть и несовершеннолетняя. Она обеспечивает себя материально, живет отдельно, а ты продолжаешь ее контролировать, когда она не делает ничего плохого. Не надо так.

Мама слушала меня, глядя на сцепленные пальцы, не возражала, не ругалась — понимала, что неправа. Хорошо хоть так. Когда я закончил, мама вскинула голову и возразила:

— Ничего я не вскрывала. Претензия не обоснована.

Меньше всего хотелось ругаться с ней, потому я просто спросил:

— Что пишет Андрей?

Мама не попалась на уловку и возмутилась так натурально, что я аж засомневался в том, что письмо было вскрыто:

— Откуда мне знать, что он пишет⁈ Мы с тобой и так редко видимся, к чему твои претензии? Мне обидно!

Я резко сменил тему:

— Ты согласна работать в нашей с Гайде частной поликлинике?

Мама уставилась неверяще.

— Как… так ты это серьезно тогда?

— Конечно. Через неделю-две открываемся. Нам нужна добрая и опытная медсестра.

Вместо радости на мамином лице отразился ужас. Изначально я хотел сделать ее директором, но сильно засомневался. Гайде — чужой человек, но доверия ей гораздо больше.

— Но… я плохо колю внутривенные. И с ранами не очень. Я ж на участке в основном работала…

— В общем, подумай, — сказал я, поднимаясь. — Давай завтра поговорим, мне надо домой, это письмо очень ждет Наташа.

Мама дала мне с собой чебуреков, целый пакет, обняла меня, и я поехал домой, пытаясь догадаться о том, что там, в письме. Андрею гораздо проще было бы позвонить… Или нет? Или там что-то такое, что