Генеральный попаданец 5 - Ал Коруд

поздних времен для собственного самооправдания. Между ними существовала довольно широкая прослойка, обеспечивающая конвергенцию обеих социальных групп. Люди, которые принадлежали к творческой и научной интеллигенции и имели несомненные заслуги на этой ниве, одновременно вполне активно и нередко искренне сотрудничали с партийным аппаратом. Советской культуре, кстати, шло только на пользу.

Между тем поглядываю на сидящих за столом членов Политбюро. Щербицкий явно рвется что-то ответить, делаю ему незаметный жест. Мол, обожди! Все знают, что он моя креатура. Подгорный и Полянский поглядывают с откровенным злорадством, отчего-то считая, что сейчас происходит аналог октября 1964 года. Косыгин битая оппозиционная утка, но после похорон Хрущева молчит, как проштрафившийся партизан. В принципе его связей хватит, чтобы узнать, что Никита умер не своей смертью. Питерец в курсе, что меня трогать чревато, и на дурака непохож. Он хочет тихо дожить на теплой должности. И она у меня для него имеется. Я не разбрасываюсь кадрами. Больше всего меня не обрадовал Кириленко. Если ты так боишься партийных склок, то какого рожна лезешь на роль Второго? Вот Воронов, Устинов, Гришин и Ефремов посматривают на Цэковских взглядами голодных волкодавов. Откровенно считают тех дармоедами. Но в пекло первыми полезли настоящие партизаны.

Машеров качнулся вперед, удобней пристраивая свои несоразмерно длинные руки, выдающие крестьянскую закваску:

— Товарищи ничего не путают? Это когда Генеральный секретарь отказывался от разговора? Я что-то не припомню такого. Мы с ним раз в неделю, но разговариваем. И спорим частенько. И не раз он соглашался с моими доводами и менял решения.

Мазуров тут же поддерживает земляка:

— Да, хотелось бы конкретики. Товарищ Зимянин? Что вы имели в виду?

Тот растерянно хлопает ресницами:

— Ну…

— Баранки гну! Если вы пришли сюда с обвинениями, то должны их немедленно предъявить их партии!

Мазуров груб, но его можно понять. Экономическая реформа вытягивает из него все силы и энергию. Ему в отличие от секретарей трепачеством заниматься некогда.

Зав отделом Степаков не спешит сдаваться, он осознал, что встал у расстрельного рва и отчаянно заявляет:

— У меня есть письма с мест, товарищи! Разве это не факты?

— Давайте их сюда, — Мазуров сноровисто распределяет листы среди остальных моих сторонников, даже Кириленко берет одно из писем. Демичев нервно протирает очки. Понимает, что сделал неверную ставку.

— И что это такое? — Фурцева рвется в свалку, как бешеная сучка. — Подобные бытовые вопросы разве Генеральный секретарь должен решать? Ему может непосредственно давать указания в каком месте сортиры ставить? К сведению уважаемого Владимира Ильича товарищ Брежнев регулярно проводит совещания и коллегии с лучшими управленцами Союза. Общается с людьми ежедневно. Вам перечислить их количество за последний месяц? Что вы имели в виду, когда обвинили его в том, что он не считается с коллегами?

На помощь Цэковским отчаянно бросается редактор главной партийной газеты:

— Но мы имеем в виду работу с Центральным комитетом. Ведь по Уставу партии именно он руководит партией.

— Товарищ Зимянин, — Воронов бьет словами хлестко, как хлыстом, — а вас не удивляет, что работа аппарата ЦК выстроена в несколько ином ключе, а по факту обязанностей у товарища Брежнева намного больше, чем предусмотрено уставом. Так сложилось исторически. И ему есть чем заняться, а не вниканием во все ваши мелкие рабочие вопросы. Если у аппарата ЦК имеются претензии, то будьте добры, подавайте их установленным уставом партии порядком. Почему я или товарищ Устинов регулярно встречаемся с Генеральным секретарем по разного рода вопросам, то вы этого сделать почему-то не можете? Если так, то меняйте стиль работы.

Степаков, получив неожиданно жесткий отпор, весь пошел пятнами. Контратака его оппонентов в расширенном Политбюро вышла больно напористой. Но и в самом деле: эти недоумки сморозили полную чушь! Или у них имелось желание показать свои скрытые возможности? Спасибо, показали. Теперь понятно, откуда ветер дует. И почему некоторые документы застревают на этапе согласования. Пленум скоро, будет время переговорить о перестановках в отделах. Участникам пленума это не покажется странным. Союз меняется прямо на их глазах и в лучшую сторону. Новые кадры умнее, профессиональней. Им нет причин мне не доверять. Потому в отличие от этих аппаратчиков обычным первым секретарям не так сложно выйти прямиком на меня. Хотя чаще всего их вопросы решают без моего участия. Для этого есть АП и Совмин.

Но спасибо за участие. Мне, собственно, внутри души смешно. Всесильный внеконституционный орган власти не кажется уже таким страшным. Они так привыкли повелевать бумажками, что оторвались от суровой реальности.

— Товарищ Воронов поставил запрос правильно. У нас в последнее время все чаще возникает вопрос о результативности деятельности Центрального комитета. Особенно это касается двух отделов. Возглавляемый товарищем Степаковым отдел пропаганды и агитации и отдел ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран под руководством товарища Пономарева крайне слабо показали себя в последнее время. У руководства партии накопилось довольно много вопросов по этому поводу.

Диван стремительно развернулся, и я буквально ощущаю, как за моей спиной «смыкаются ряды соратников». Сейчас идет пятами уже Пономарев. Честно говоря, проблема отдела в наследстве Коминтерна, Суслова и Андропова. После венгерского мятежа международный отдел разделили. Был отдельно, что занимался коммунистическими партиями капиталистических стран, и второй, что возглавил «Ювелир». Честно говоря, когда я ставил на это места Пономарева, то считал, что тот, как опытный дипломат разрулит ситуацию. Но не справился. Власти не хватило, а аппарат попросту не умел работать. Но тут и моя вина. Надо кого-то ставить на ЦК. Кириленко тоже не тянет. Воронов? Тот, как будто услышал меня:

— Правильно! Одно дело проводить совещания, а другое — работать с партиями. Вон что творится в Чехословакии! Товарищу Брежневу пришлось самому вмешиваться.

— А что в это время делал аппарат отдела?

— В Польше неладно, где работа Центрального комитета?

Секретари внезапно осознали, что отнюдь не всесильны, и вжали головы. Может, кто-то бы и вступился за них, но под таким крепким напором желающих нема.

Я вспоминаю последнюю беседу с представителями компартии Чехословакии. Кадровые перемены, на которых я настоял, а также прямое вмешательство Советского Союза уже помогла купировать часть проблем. Наконец-то после увесистого пинка с намеком на жесткие последствия зашевелились чехословацкие спецслужбы. Я сделал еще хитрее, на помощь чехам в Прагу перебросили словаков, которым эта Пражская буча на фиг не