Бойфренд для Цесаревны - Олег Ростов

теперь будет?! И не Ольга, а Её Императорское Высочество!

- Прошу прощения, господин генерал. Её Императорскому Высочеству… Ольге!

- Ты посмотри каков наглец! – Генерал смотрел на меня и тут я увидел в его глазах смешинки. Ему явно было весело. Хотя он и не улыбался.

- И что теперь, господа, делать с этим молодчиком? – Спросил генерал от МВД.

- Ума не приложу. – Ответил военный генерал. – А может мы его в армию? В гвардию.

- Извините, господин генерал, но в армии я уже был. Так что…

- Ты разве не хочешь быть гвардейским офицером? – Удивился он.

- Нет. Если надо, то я пойду в армию, когда Родину защищать надо будет, а в других случаях, извините. – Ответил я несколько пафосно, но с чувством.

- И даже служить в Кремле? – Опять задал вопрос генерал. Но я не повёлся на явную провокацию.

- Даже служить в Кремле. Знаете, как в песне? – Я взял со стойки гитару, ударил по струнам:

Надо мною тишина, небо полное дождя. Дождь проходит сквозь меня, но боли больше нет!Под холодный шепот звёзд - мы сожгли последний мост.И всё в бездну сорвалось. Свободным стану я - от зла и от добра.Моя душа была на лезвии ножа!Я бы мог с тобою быть! Я бы мог про всё забыть!Я бы мог тебя любить, но это лишь - игра!В шуме ветра за спиной - я забуду голос твой!И от той любви - Земной, что нас сжигала в прах...И я сходил с ума...В моей душе - нет больше места для тебя!Я - свободен, словно птица в небесах.Я - свободен! Я забыл, что значит страх.Я - свободен, с диким ветром - наравне.Я - свободен, наяву, а не во сне.

Перестал играть и положил гитару назад на стойку. Все трое заинтересованно смотрели на меня.

- Свободен значит? – Спросил главный полицейский империи.

- Свободен. А что? Надеюсь, меня сразу не расстреляют. Дадут перед казнью чашку риса, стакан водки и возможность выкурить последнюю сигарету. – Сказал это с абсолютно серьёзным видом. Они все трое переглянулись.

- Алексей Николаевич, Христом богом прошу, забирай его и увези куда-нибудь. – Проговорил министр внутренних дел.

- Пошли, Андрей. – Велел мне Берестин. И пошёл к выходу. Я поплёлся за ним. Всё, гейм овер, праздник закончился. Эх, ещё бы коньячка навернуть грамм 500.

Сел в чёрный «Руссо-Балт», но машина почему то не двинулась с места.

- Значит так, Андрей и я не шучу, даже несмотря на предупреждение Ольги Николаевны. Сейчас я отвезу тебя к тебе домой. Дома сидеть и никуда не выходить без моего разрешения. Тебе всё понятно?

- То есть, я под домашним арестом?

- Считай, что так. Вопросы?

- Вопросов нет. Я всё понял.

- Я надеюсь, что ты всё понял. Разговор у нас с тобой про душам ещё впереди.

Меня привезли в бывший особняк Шереметьевых. Я вышел, и машина уехала. На первом этаже меня встретило старшее поколение Самариных, во главе с Фролом Никодимычем. Твою душу. Я прошел и замер, глядя на своих родственников.

- Андрей. – Ко мне подошла Ольга Константиновна. – Что ты натворил в Кремле?

- Ничего, бабушка. Я просто подарил Цесаревне праздник. Ей понравилось. Это главное, Ольга Константиновна. Остальное всё не важно.

- Она сбежала с официального приёма, Андрюша, устроенного в честь её Дня рождения.

- Скажем так, бабушка. Мы ушли по-английски не прощаясь.

- На крышу? – Ольга Константиновна улыбнулась. Я тоже.

- На крышу одной гостиницы. Там я ей показал ночную Москву. Потом мы пили там шампанское, я пел ей песни, и мы танцевали. Вот и всё.

- Вот и всё?! – Фрол Никодимыч смотрел на меня из-под своих густых бровей. – Цесаревна, наследница престола, на крыше!!!

- Фролушка, успокойся. – Тут же вмешалась бабушка. – Зато как романтично.

- Олюшка не защищай его. Что ты устроил во дворце?

- Ничего не устроил.

- Как ничего? Ты оскорбил жениха Цесаревны. А у нас, между прочим, есть контракты с немецкими концернами.

- Как я его оскорбил? Я его не обзывал. Я просто высказался по всей этой европейской шобле, что каждые сто лет они ходят к нам, поучить нас уму-разуму, а заодно и ограбить. Правда, каждый раз получают по соплям и уползают к себе. Что мыться они начали 200 лет назад регулярно. А до этого воняли, как скунсы, но при этом смотрят на нас постоянно, как на дикарей. А сами они кто? Хуже папуасов.

Фрол Никодимыч даже закряхтел. Посмотрел на меня другими глазами. Потом усмехнулся.

- Что есть, то есть, внучок. Этого дерьма… Извини, Олюшка, у них не отнять. Что, прямо так и сказал ему в лицо?

- Ну да. А что такое? Разве это не правда?

- М-да. Правда, Андрей, правда. Ой, что завтра будет. Добавил ты нам хлопот.

- Фролушка, я считаю, Андрей всё правильно сделал. А то, что Цесаревна с ним убежала, так себя вспомни? С кем я перед самой своей свадьбой убежала, не послушав родителей и бросив жениха, которого они мне назначили?

Фрол Никодимыч засмеялся. Она тоже. Остальные улыбались. Я удивлённо посмотрел на деда. Ничего себе! Так он сам был ещё тот ходок по молодости, если сумел чужую невесту, практически, из-под венца увести! Ловко!

- Вот, дорогой мой. Сразу видно, настоящий Самарин! – Бабушка погладила меня по плечу. – Андрюша, ты есть будешь?

- Спасибо, но не хочу. Я бы в свою комнату сейчас хотел. Остаться один.

- Иди, Андрей. – Разрешил мне дед.

Я поднялся в свою комнату. Разделся там. Потом сходил в душ. Долго стоял там, уперевшись руками в стенку под струями воды. Что со мной? Почему в душе моей что-то болит, при воспоминании о ней? Неужели я влюбился? Плохо, Андрей. Тебе её не видать, как собственных ушей, даже не смотря на все капиталы твоей нынешней семьи. Кто ты и кто она?! Но я до сих пор чувствовал тепло её тела, даже пусть и через её платье. Особенно когда она обняла меня и