Русская Америка. Голливуд - Михаил Дорохов

Или троицы Фокс — Цукор — Ласки, что были в это время ключевыми фигурами в «Парамаунт».

Владельцы киностудий управляли этим бедламом, умело дёргая за ниточки, словно кукловоды… С помощью продюсеров, барыг, шпионов, мафии и полиции. С помощью поставок редких удовольствий и посредством сломанных пальцев. При участии подставных девиц из борделей и при потворстве отличных адвокатов и врачей, которые вытаскивали актёров из крутого жизненного пике.

Вот с чем мне придётся работать и какую массу «чудиков» надо будет обуздывать…

Я отправился в Голливуд на вечеринку.

Мой «Форд» остановился перед громадной виллой, которую снимал Кинг Видор. Уже на парковке я услышал громко играющий джаз-бэнд. Музыканты исторгали из инструментов звуки свинга — «лёгкого» ответвления джаза, что отличался от «классики» скоростью и легкомысленностью мелодии.

Я прошёл через большую арку ворот и оказался перед широкими ступенями, что окружали холм, на котором и возвышалось четырёхэтажное здание виллы. Путь к ступеням был украшен гирляндами и разноцветными фонарями. Оркестр, что я услышал, стоял у подножия лестницы, «встречая гостей».

Пришлось увернуться от ярко размалёванного клоуна, что прошёл на ходулях, перебирая ногами где-то на уровне второго этажа. Он декламировал неизвестные мне стихи. И шум. Шум десятков голосов.

На вершине лестницы вместо привычных скульптур по краям были установлены два круглых небольших подиума. И на них кружились балерины. Мне даже стало зябко, глядя, как на холодном ветру с океана крутятся две «юлы» в тонких кружевных платьицах-пачках.

Люди сновали туда-сюда, оглашая всё громким смехом и звоном бокалов с шампанским, что разносили на подносах официанты. Все здоровались, обнимались, льстили друг другу, отходили в сторону и тут же подхватывали сплетни про того, с кем только что облобызались, как Брежнев на награждении почётных членов ЦК партии.

Я двинулся вверх по ступеням, ответив улыбкой на игривые взгляды двух молоденьких барышень. Сейчас на мне был один из смокингов, что пошили на заказ в «Манзони». Чёрный, с лёгкой искрой. Блестящие начищенные туфли, дорогая бабочка, накрахмаленная белоснежная сорочка, уложенные волосы. Тёмно-синий жилет, из которого выглядывала цепочка дорогого хронометра от «Картье» — роскошная вещь, которую я позволил себе для подобных выходов. Тем более, дом «Картье» сейчас буквально с ноги ворвался в мир моды и прочно завоёвывал позиции в Штатах.

Передо мной около входа расступились четыре девушки, за спинами которых были прикреплены искусственные павлиньи перья.

Двери распахнулись, и меня оглушила музыка. В глазах зарябило от разноцветных женских платьев. Казалось, что громадный холл представлял собою декорации из фильма о помешавшемся на роскоши султане. Ещё один джазовый оркестр заходился в экстазе на сцене, собранной прямо посреди зала. Всё вокруг напоминало бал, которому позавидовал бы «Великий Гэтсби». И как мне поймать во всём этом бедламе Грегга Толанда? Об этом я не подумал… Он, видимо, рассчитывал, что раз я имею свою молодую компанию, то уже вхож в местные творческие круги…

Подхватив с проносящегося мимо подноса бокал с шампанским, я двинулся через шумный зал в сторону закусок. Там людей было поменьше, но и возрастом они были постарше. Многие не спеша беседовали, изредка поглядывая на танцующих. Некоторые, напротив, выбирали очередную жертву из кружащихся под музыку молодок.

Взаимная охота. Девицы, желающие ролей в кино или шикарной безбедной жизни. И толстосумы, которые хотят вдоволь натешиться с красоткой, а через время найти себе другую.

В одной из компаний я приметил знаменитую чету завсегдатаев таких вечеринок. Дуглас Фербэнкс, «король Голливуда» белозубо улыбался окружившим его людям и что-то шутил. Ряд присутствующих на этом празднике жизни «свободных дельцов» Голливуда его обожает. И неудивительно, ведь Дуглас, экранная икона «американской мечты», создал со своей женой и с Чаплином общественную компанию, что постепенно выводила талантливых режиссёров и актёров из-под диктата крупных студий. А вот уже устоявшиеся гиганты кинобизнеса за подобные «приколы» конкретно скрипели на Дугласа зубами.

Рядом, небрежно опершись на плечо супруга, в дорогущем белом манто, наброшенном на плечи, стояла Мэри Пикфорд, заливаясь смехом с очередной шутки мужа. Ещё одна дива кино, что тоже превращалась из востребованной актрисы в человека, чьё слово влияло на киноиндустрию и контракты. Странно, что с ними не было Чаплина. Обычно на таких приёмах они всегда вместе.

Через десять минут я уже разговорился с компанией операторов «Парамаунта», включившись в спор по поводу будущего кино. А спустя полчаса вокруг нас уже образовалась целая толпа, слушавшая мои горячие аргументы. Ведь в оппонентах у меня оказался не кто иной, как Давид Абель из киностудии «First National». Переехав из Санкт-Петербурга в США ещё в молодости, он к сорока годам уже прослыл маститым оператором. В конце тридцатых он снимет своего «Волшебника страны Оз» и окончательно войдёт в историю Голливуда навеки.

— Всё это чушь собачья! — вдруг раздался за спиной тонкий мужской голос.

Мы с Абелем обернулись на подошедшего. Толпа вокруг ахнула. Кто-то зашептался. Я даже физически почувствовал, как возникло напряжение. Глаза девиц-охотниц за славой и деньгами наполнились голодным блеском.

— Джон, ты слишком остро реагируешь на то, что станет неизбежным… — мягко произнёс Абель и добавил, — Впрочем, я очень рад тебя видеть! Как твоя поездка в Нью-Йорк? — попытался перевести тему Давид.

Перед нами стоял Джон Гилберт собственной персоной. Разбиватель женских сердец, суперзвезда немого кино, чья яркая и страстная игра сводила с ума зрительниц по всей стране. Сейчас он на пике славы и получает бешеные гонорары от «Metro-Goldwyn-Mayer».

Только вот есть один нюанс… Его голос так контрастировал с внешностью супермачо, что появившийся в будущем «звук» просто убьёт его карьеру. И Гилберт прекрасно это осознаёт, жёстко критикуя любые поползновения в сторону озвучивания фильмов.

Качаясь от выпитого, Джон ткнул в меня пальцем:

— Я даже без понятия: кто вы… Но знаю, что подобные вам убивают истинное искусство. Мы играем… мимикой, телом. А потом что? Станем бурчать что-то с экрана? Для плебеев, который не могут «прочитать» настоящий посыл?

Давид нахмурился:

— Джон, потише. Вокруг люди. Позволь я составлю тебе компанию, и мы побеседуем… Мы на серьёзном мероприятии!

Воспитания и такта мигранту из Санкт-Петербурга было не занимать. Он мгновенно «считал» риски для Гилберта. Если в толпе среди нас затесался кто-то из газетчиков, то уже завтра в новостях будет что-то вроде «Джон Гилберт назвал зрителей плебеями на приёме у Кинга Видора…».

— Каком серьёзном мероприятии? — закричал выпивший Джон, — Здесь помимо настоящих творцов масса всякого сброда, вроде этого проходимца, — И он снова ткнул в меня пальцем, — Я всегда был против открытых вечеринок… Лавочникам и гангстерам тут не место…

— Каким гангстерам, Джон? — заговорил