Русский диктат - Денис Старый

— Ты бы еще вирши, как Командир писал! Если бы я тебя не знал, Фрол, то подумал бы, что ты с ума сошёл. Но правда твоя, нужно спалить хату Андрею Ивановичу. А ещё, если будет получаться, то пусть парочка его немцев, которые рыскают по всему Петербургу… пусть их не станет, — задумчиво заметил Степан. — Но Шувалова пока не трогать. Тут важно, что он будет делать. И вовсе нужно подождать действий от Остермана.

— Дождёмся, что ему удастся, командира извести, — пробурчал Фролов. — Убили бы, да делов.

— В своём ли ты уме, чтобы Норова кто-то убил? Это вообще возможно? — усмехнулся Степан. — А вот Юлиану Магнусовну нужно взять под полную опеку и объяснить ей, что может случиться что-то нехорошее.

— Она и без того под защитой сразу тридцати моих бойцов. Но бдительность, как говорил командир, нужно усилить, — сказал Фролов.

— Только бы не оказалось сильно поздно, и чтобы Остерман не начал действовать активно. Мало ли, он уже послал своих людей к Командиру, и теперь кто-то выцеливает из штуцера нашего покровителя, — заметил Степан.

И он оказался прав. Ужасные новости, слава Богу, что выдуманные, уже летели в сторону Винницы, чтобы потом отправиться к Очакову. А когда весовые, а на самом деле люди Остермана, не найдут в Очакове Норова, они отважатся отправиться и к Хаджибей.

Норову придётся реагировать на то, какие страшные вести ему везут.

Глава 11

От малой искры до пожара людей язык доводит…

Еврипид

Хаджибей-Одесса

2–6 апреля 1736 года

Звуки борьбы и сопротивления звучали в Хаджибее ещё часа два после того момента, как я уже посчитал, что крепость наша. Сам городок был практически вдвое меньше, чем Очаков. Так что наших сил в целом хватило для того, чтобы перекрыть все возможные пути отступления или обложить узлы сопротивления без шанса для прорыва обороняющихся.

И всё-таки в очередной раз убеждаюсь, что техническое превосходство, помноженное на смелость и решительность действий, сдобренное психологией победителей и дисциплиной, способно творить чудеса. Крепость была взята меньшими силами, чем было

защитников. Причем и потерь у нас относительно не так и много. Хотя казакам пришлось изрядно пролить своей вольной крови.

В истории было немало примеров, когда крепости брали и с менее выгодных позиций. Тот же Измаил, который был взят в иной реальности Александром Васильевичем Суворовым. И крепость та считалась неприступной и сил у легендарного полководца, а нынче мальчишки лет шести, было меньше, чего гарнизон Измаила. Но взяли же!

Удалось перекрыть выходы из Хаджибея и добиться того, что не прозвучало ни одного выстрела из пушки. Не потому, что турки были вовсе нерасторопными. Стрелять из артиллерии было бессмысленно, так как все события происходили внутри периметра крепости.

И теперь можно было даже рассчитывать на то, что какой-то караван уже скоро беззаботно и не подозревая подвоха придёт на территорию городка и станет разгружаться. Хотелось бы поработать таким манером, чтобы принимать турецкие подкрепления, разбивать их уже в городе. Ну и забирать все то многое, что предназначается для поддержания боеготовности и кормления турецких армий.

Так что я даже не приказывал казакам начать патрулирование на расстоянии от крепости. Они сами, атаман Краснов, предложил помощь. Тут же и степняки наши в помощь. Пусть обозные службы армии Османской империи ничего не подозревают.

Что касается Краснова, пусть его фамилия и вызывала в первое время отторжение, но казак оказался из тех, кто может прославиться. Дай только ему возможность проявить себя [отторжение фамилии казака у героя связано с тем, что в истории был предатель русского народа, атаман Краснов, приспешник гитлеровской Германии].

Я собрал Военный Совет, наверное, или же скорее, уже по выработанной привычке, чем по надобности. Совещаться особо было не с кем. Но если только не попить кофе с атаманом Красновым. Алкалин отправился нарезать участки патрулирования своим степным воинам, других офицеров старше капитана у меня тут пока не было. Скоро заявятся.

— Прошу простить, господин генерал-лейтенант, но не моё пить сею жижу, — состроив гримасу, будто бы только что выпил лимонный сок с добавлением ещё какой-нибудь гадости, сказал атаман.

Отказаться от такого чудесного кофе мог только человек, который этот напиток никогда в жизни не пробовал. Мне достался в наследство от коменданта крепости, между прочим героически погибшего, его бариста.

Да, комендант был не из робкого десятка и даже в определённый момент, собрав ударный кулак, пробовал отбросить казаков назад к воротам. Если бы не мои стрелки и не яркие лучи утреннего солнца, освещающие им цели, у турок могло получиться.

В очередной раз поражаюсь тому, насколько люди могут быть одновременно и сибаритами, прожигателями жизни, любящими роскошь, и ещё каким-то образом героически воевать. У коменданта Хаджибея в штате был и такой человек, который только лишь варил ему кофе, правда, делал это божественно. Тут же у него находились ещё и три наложницы, весьма импозантные дамы с массой тела у каждой за центнер. А у одной, так и гусарские усы… Ну почти. У коменданта даже были музыканты. Правда, не классические европейские, а играющие на каких-то дудках, похожих на армянский дудук, но тем не менее…

А какое шикарное восточное убранство в его доме! Тут и цветастые ковры, и стены, укрытые натянутым лоснящимся зеленым шёлком, фарфоровая и изящная стеклянная посуда, вряд ли турецкого происхождения. Столовое серебро и даже золото. Я, человек уже отнюдь не бедный, и представить себе не мог, сколько мне нужно иметь денег, чтобы польститься на такую роскошь.

Так что, если посмотреть на то убранство, в котором сейчас происходила кофе-пауза, то может сложиться мнение, что я нахожусь не в доме военного, а, скорее, какого-то изрядного чиновника. Того, кто вдали от центра наладил работающие схемы казнокрадства.

— Атаман, а ты скрыл от меня преступление своих станичников, — давая казаку всё-таки отставить в сторону кофе и кивнув турецкому слуге, чтобы тот налил атаману какой-то сладкой розовой воды, сказал я.

К слову, слуга был не турком, армянином.

Краснов посмотрел на меня с вызовом.

— А