Граф - Роман Валерьевич Злотников

России к настоящему моменту превосходило то, которое было в его прошлой истории как минимум в два раза. А численность учащихся в них — как бы даже и не в три! Как, кстати, и численность студентов в университетах… Хотя общее число этих учебных заведений не увеличилось. Несмотря на то, что были открыты два новых университета — Екатеринбургский и Харьковский, два старых были закрыты. Виленский — уже довольно давно, ещё во времена, когда Даниил строил дорогу на Урале… из-за обнаруженной там крамолы, пустившей в этом университете глубокие корни, а Варшавский — разогнан сразу после мятежа. Впрочем, Варшава теперь — австрийская головная боль… Но набор в университеты за это время резко увеличился. Насколько сильно по сравнению с прошлой реальностью — Бог знает, но не менее чем в два с лишним раза. Плюс открыли несколько кафедр и факультетов, которые, скорее всего, в той, прошлой, теперь уже не случившейся истории, были открыты на десять, пятнадцать, а то и двадцать лет позже. Но основных плодов всех этих усилий ещё предстояло дождаться… Поэтому вот прямо сейчас кадров для развития «южного кластера» у него просто не было. Всё, что готовилось и выпускалось что университетами, что его собственными училищами, включая Железнодорожное, напрочь забирали старые проекты. Ну как старые… вновь построенные железные дороги тоже были тем ещё кадровым насосом. Но они уже были как бы делом привычным. А на строительство с ноля крупного промышленного кластера, включающего в себя металлургический, сталепрокатный, механический, а потом ещё и станко и паровозо с вагоностроительными заводами людей не было. Совсем. Поэтому на юге, в долине Кальмиуса, продолжали сиротливо гореть одинокие коксовые батареи, основная продукция которых тупо сваливалась под навесы в ожидании времён, когда она будет востребована… И без массового притока рабочих рук, заметная часть из которых были бы ещё и хотя бы минимально квалифицированными, эту проблему было просто не решить. Так что зиму тысяча восемьсот тридцать второго — тридцать третьего года Данька почти полностью отдал подготовке.

К апрелю на его верфи в Сормово были закончены постройкой четыре специализированных судна, одним из которых был пароход, оснащённый двумя наиболее мощными паровыми машинами, а тремя другими — баржи несколько специфической конструкции. Они предназначались для… выставки. Выставки достижений… ну теперь уже точно концерна «Павловские механические заводы». Впрочем, нет — далеко не только его. Потому что на этой выставке была представлена и продукция сельского хозяйства, выращенная на двух опытных станциях Московского общества сельского хозяйства, развёрнутых на его южных землях по его просьбе. Он собирался развивать сельское хозяйство в своих землях на строго научной основе, обеспечивая максимальный товарный выход. Да и основная масса переселенцев была предназначена для резкого расширения кормовой базы в его землях. Тысячи рабочих его вновь построенных заводов надо было чем-то кормить… Так что на специально установленных лотках и стендах в одном из отсеков выделенной под это баржи лежали покрытые лаком, дабы сохранить вид как можно дольше, початки кукурузы, крупные, круглые головки подсолнуха, а также помидоры, кабачки, баклажаны, перцы и патиссоны в огромных стеклянных банках, залитые формалином. Всё это была продукция опытных станций Московского общества сельского хозяйства, устроенных на его землях, которые он содержал и финансировал. Но центральное место в экспозиции занимал ОН. «Эталон плодородия»!

Данька узнал о нём в будущем, когда помогал внуку готовить доклад для школы о Всемирных выставках. Вот тогда он и вычитал, что в российской экспозиции на Всемирной выставке в Париже, состоявшейся в 1899 году, был выставлен куб (а вернее — кубище) воронежского чернозёма со стороной в целую сажень, то есть более двух метров (больше человеческого роста!), который потом передали в Парижскую палату мер и весов в качестве этого самого эталона плодородия… Ну и решил, что это очень удачный ход. А потом проклял эту идею… потому что найти место, где можно было не только вырезать такой здоровенный кусок чистого чернозёма, но и доволочь его до ближайшей реки, загрузить на баржу и доставить в Питер, где и происходила основная подготовка экспедиции, стоило таких нервов и усилий, что когда это, наконец, закончилось — Данька выпал из процесса на трое суток. Нужно было отоспаться и восстановить душевное равновесие. Впрочем, жена и дети вполне себе успешно справились с этой задачей.

К началу июня караван из парохода и трёх барж был готов выдвижению. Внутри и на палубах располагалась экспозиция, большую часть из которой он готовил ещё к Первой мануфактурной выставке в Санкт-Петербурге, состоявшейся ещё в тысяча восемьсот двадцать девятом году — паровозы, вагоны, вагонетки, локомобили, керосиновые лампы, примусы и мясорубки, косы и плуги, конные сеялки и косилки, металлические лопаты, кирки, чугунные сковороды и печные вьюшки, а также три достаточно больших макета будущих заводов, изготовленных учащимися Архитектурного училища при Академии художеств… ну и экспозиция «даров земли» с тем самым «эталоном плодородия».

Маршрут был разработан заранее. Данька решил первым делом добраться до Рура. Потому что Рур для него являлся символом германской промышленной мощи. А ну как удастся зацепить и вытащить местных мастеров… Так что первая остановка была запланирована в Бохуме или Эссене. Где получится. Потому что у бывшего майора были опасения, насчёт того, насколько долго ему позволят «соблазнять» местных. Ибо одно дело, когда они сами собираются и уезжают куда захотелось — на это никто пока особенного внимания не обращал, а другое — когда кто-то вот так специально заманивает. Так что сначала — Рур!

Пятнадцатого июня караван из парохода и трёх барж вошёл в Рейн и, не делая нигде остановок, поднялся по нему с его слияния с его притоком и давшем название всему этому региону — Руром, после чего вошёл в эту реку и уже по ней поднялся до Бохума, где и пришвартовался, перекинув на берег сходни с барж. Идти дальше, до будущего главного промышленного центра этого региона — Дортмунда, смыла не было. Потому что выяснилось, что Рур был только на самом старте своего взлёта, и в настоящий момент Дортмунд был не очень большим городком, серьёзно уступающим в развитии тем же Бохуму и Эссену… После чего Данька пару дней, пока разворачивалась и окончательно расстанавливались принайтовленные «по штормовому» для перехода через Балтийское море экспонаты, порысил по округе и отыскал неподалёку бродячий цирк-шапито. И уже на следующий день по Бохуму и окрестностям двинулся… цирковой парад со дрессированными слонами, танцующими лошадями, гимнастами, силачами и клоунами, над которыми развевались флаги и были натянуты плакаты с предложением посетить