Миротворец - Сергей Тамбовский

нас, у меня и оргкомитета предстоящего чемпионата, есть согласованное предложение к вам, господин Ласкер… а именно — в связи с тяжелой болезнью второго участника мы предлагаем заменить его на Чигорина… вы с ним уже встречались за шахматной доской, не так ли?

Ласкер покрутил головой в разные стороны, поправил зачем-то галстук и видимо решил, что спорить с российским самодержцев обойдется себе дороже.

— Я согласен, государь, завтра мы начинаем играть с геноссе Чигориным. А по Стейницу примем отдельное решение, когда он выздоровеет.

— Вот и прекрасно, — улыбнулся Александр, — я почему-то не сомневался в вашем здравомыслии, геноссе Ласкер. Завтра я лично могу дать старт вашему соревнованию — и пусть победит сильнейший, как говорили древние греки.

Глава 20

— А всех присутствующих я приглашаю вечером в Большой театр, в императорскую ложу — он же сегодня не занята? — спросил царь у Рукавишникова.

— Что вы, что вы, государь, — сразу открестился тот, — ложа свободна и дожидается вашего посещения в любое время.

— Начало в семь вечера?

— Да, государь, в семь часов.

— Тогда до встречи с прекрасным, — Александр пожал руки шахматистам, и они вместе с Георгием в сопровождении мэра удалились из ресторана Метрополь.

— Что будем делать до вечера? — спросил сын.

— Можно в Кремль зайти, — предложил Рукавишников,- посмотрите, как ваши предки тут жили, — и они в сопровождении охраны перешли через Красную площадь и подошли к воротам в Спасской башне.

А пока они пересекали выложенное брусчаткой пространство, часы на башне пробили два часа дня.

— А что за мелодию они играют? — поинтересовался царь, — не совсем понял…

— Коль славен наш господь в Сионе, — пояснил мэр, — это после полудня исполняется, а до полудня — марш Преображенского полка.

— А можно поближе посмотреть на эти часы? — неожиданно попросил Георгий, — а то я про них много слышал, а увидеть вблизи не довелось.

— Сейчас я проясню этот вопрос, — ответил Рукавишников и скрылся в служебном помещении рядом с башней.

— Все-таки Москва это сердце России, — заметил царь, посмотрев вокруг, — а Петербург голова… один собор Покрова чего стоит, — указал он направо.

— Да, необычное сооружение, — согласился Георгий, — а напротив Кремля что за здание? В мой последний приезд сюда его тут еще не было.

— Это Верхние торговые ряды, — вспомнил царь, — только что построили… большой универсальный магазин.

Рукавишников тем временем вышел обратно на площадь и сказал следующее:

— Можно подняться наверх, я договорился. Но только это будет непростым предприятием, высота, на которой расположены часы, составляет около пятидесяти метров…

— Я на Кавказе на Эльбрус забирался, — сразу ответил Георгий, — а там не 50, а все 5000 метров.

— Я тоже в неплохой физической форме, — добавил царь, — так что ведите нас, Вергилий.

И они начали подниматься по лесенке, явно старой и давно не ремонтировавшейся — ступеньки у нее были основательно стерты.

— Всего в башне десять этажей, — пояснял по ходу подъема Рукавишников, — нижние семь служебные, на трех верхних расположен механизм привода часов… а еще сверху от часов располагается звонница и декоративная башенка с двуглавым орлом на ней… орла планируют капитально отремонтировать в ближайшее время, он сильно обветшал, нехорошо будет, если он свалится.

— Если надо — ремонтируйте, конечно, — согласился царь, — деньги я могу из своего фонда выделить. Неправильно будет, если символ государственности страны упадет с небес на землю.

Все трое плюс охранник добрались до верхнего яруса примерно на десять минут, отдышались, тогда Рукавишников продолжил экскурсию.

— А вот и собственно сами часы… самый первый механизм здесь собрали еще в пятнадцатом веке, при Иване III, но он, конечно, не сохранился — Москву с тех пор неоднократно захватывали и жгли, последним таким поджигателем стал Наполеон в 1812 году.

— Наполеон же хотел весь Кремль взорвать, кажется, — сказал Георгий.

— Да, хотел, — кивнул Рукавишников, — но вмешалась погода — дождь потушил большинство фитилей, поэтому башни устояли, взорвались только стены в некоторых местах. Так вот, относительно часов — масса всего механизма составляет 25 тонн, состоит он из двух тысяч деталей, а точность хода обеспечивает вот этот маятник.

— А стрелки чем приводятся в действие? — спросил царь.

— Обычными гирями… как в домашних часах с кукушкой, вот они… специально для гирь проделано окно в перекрытиях всех этажей, вниз они уходят на 20 метров. А вверх подтягиваются с помощью этого электродвигателя.

— А циферблаты где? Можно на них посмотреть изнутри?

— По этой лесенке надо подняться, — сказал мэр, — вот один из циферблатов, который выходит на площадь…

— Изнутри он совсем непрезентабельный, — сказал Георгий, — а перезвон откуда идет?

— Чуть выше звонница, 32 колокола, механизм привода такой же, как и в музыкальных шкатулках или в органах, которые в трактирах стоят. Вот как раз сейчас будет очередной перезвон, в четверть третьего, — посмотрел он на свои наручные часы, — прикройте уши на всякий случай.

И точно, буквально через две-три секунды после его слов сверху раздался характерный мелодичный звон, очень громкий, так что предупреждение было кстати.

— Отлично, мы все увидели, — сказал Александр, — если понадобятся деньги на ремонт курантов, телеграфируйте прямо мне — помогу.

А вечером все посетители ресторана Метрополь собрались в императорской ложе Большого театра, она располагалась в центре бельэтажа строго напротив сцены. Сверху над ней значился большой двуглавый орел, а слева и справа потолок поддерживали два могучих атланта. Внутри ложи стояли три ряда кресел по шесть стульев в каждом — для нашей компании хватило первого ряда. Народ из зрительного зала откровенно глазел на ложу — не каждый день увидишь живого царя.

— А слева и справа от нас что за ложи? — спросил у Рукавишникова любопытный Георгий.

— Та, что слева, — пояснил тот, — предназначена для членов императорской семьи… а в их отсутствие для министров из кабинета. А справа так называемая директорская ложа — туда при надобности помещается руководство театра и ведущие артисты.

— А сейчас кто-то в этой ложе есть? — тут же спросил царь.

— Честно говоря, не знаю, — признался мэр, — но могу спросить.

— Ладно, не