Бастард. Книга вторая. Морок - Андрей Готлибович Шопперт

Второго июля имперцы подошли к нашим позициям, но не стали горячиться и пошли в наступление лишь на следующий день. Имперский фельдмаршал не был дураком, да и поляки отчитались о недавнем проигранном ими сражении под Болтнево. Что бы я предпринял на его месте? Обход с фланга. Я поставил разъезды на флангах на чужой берег реки и стал ждать. Днём поступило сообщение «идут, охватывая правый фланг». Вернувшийся из Рославля Ляпунов взял туда два драгунских полка с конной батареей и всех донцов. Авось, не прорвутся.

А в это время имперцы начали двигаться на редуты огромными коробочками. Ядра наших пушек прокладывали просеки из человеческих тел в рядах наступающих, но это их не останавливало. Вот уже затрещали мушкеты с редутов. Если выстрелить под хорошим углом, то можно поразить противника и за четыреста и за пятьсот шагов. А мои бойцы уже имели опыт таких стрельб. Вот веером пошла картечь. Но, имперцы, чем хороши? Тем, что прут напролом. Из тридцати тысяч мы повыбили треть, но остальные идут сомкнув ряды. И тут…

На левом фланге сигнал «вражеская конница». Как же так? Они же на правом! С правого фланга прибыл вестовой. «Запорожцы и переодетая посоха постояли вдали и ушли назад.» Запускаю в воздух красный фейерверк «Опасность. Все ко мне.» Но пока конница с правого фланга по краю оврага сюда прийдёт — враги уже будут на редутах. Собираю в кулак всех кто есть в резерве: драгунский и уланский полки, сотню моей гвардии и эскадрон дальней разведки. Нас немного, всего чуть больше тысячи. А навстречу разгоняется гусарские хоругви. Я бросаю им навстречу своих улан. Бамбуковые пики улан длиннее, крепче и легче гусарских, но это не главное. Нужно, чтобы уланы не дрогнули и въехали в гусар со всей мощью. Они и въехали. Правда, почти все погибли. Но, гусар остановили. А дальше мои драгуны выплюнули в упор по противнику картечь из мушкетонов. И началась рубка. Мои гвардейцы ворвались в эту кучу-малу и стали решетить врагов из револьверов. Восемьсот выстрелов в упор собрали хорошую жатву. Я тоже у левого редута расстрелял весь барабан и взялся за рапиру, когда в меня попала пуля. Уже на руках у Евдокима я увидел, как мои драгуны и донцы наконец выехали на поле боя.

— Ну, что, герой? — выводит меня из задумчивости боярин Ляпунов. — Пойдём к воинам. Все построились. Тебя ждут. А то видели, как тебя окровавленного тащили. Не хорошо. Скажи воинам слово. Ведь враг отошёл, но не ушёл ещё.

Сажусь, с помощью Евдокима, на смирную кобылу. Подъезжаю. От всех полков хорошо, если половина в строю осталась. Качаю головой и, начав речь, «даю петуха»:

— Воины!

Прокашливаюсь, разводя руки в стороны, мол, извините. Начинаю по новой:

— Воины! Пришёл день, который решит судьбу Отечества. Вы не должны помышлять, что сражаетесь за князя или за боярина-воеводу, но за государство, за род свой, за Отечество. Не должна вас также смущать слава неприятеля, якобы непобедимого. Имейте в сражении перед очами вашими правду и обо мне знайте, что жизнь мне не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего! Ура!

«Ура! Ура! Ура!» прокатилось по рядам моих полков.

Имперская армия на следующий день начала движение назад. Мы победили!

Место действия: Москва.

Время действия: декабрь 1607 года.

Царевна Феодосия, внучка Ивана Грозного.

Наконец-то он наступил. День моей свадьбы! Бояре все уши прожужжали с этим Собором. Иван Романов-Каша сначала за польского королевича был, а теперь вот меня в царицы продвигает. Так то я самая родовитая из всех — дочь царя, внучка царя. У кого ещё такое родство? Жених-то мой и вовсе бастард герцога. А в этом герцогстве людей меньше, чем в Москве. Так что… Виктора пошлю командовать войском. Это у него хорошо получается. А я буду, как моя прабабка Елена Глинская, Россией править!

Жених то мой объявил, что свадьба будет без мест. Боится, что его родню и друзей в конце стола посадят, как низкородных. Ничего, уж мои с ним дети на задворках сидеть не будут. Я уж позабочусь.

Выхожу одеваться к свадьбе, а тут служанка моего жениха Дашка кланяется и молвит, что её в помощь прислали. Хмыкаю и говорю:

— Меня что? Без тебя не оденут? Расскажи-ка лучше что-нибудь смешное. Ты вроде грамотная? Сама сказки сочиняешь.

Даша на секунду задумывается и говорит:

— Был у одного учёного осёл. Ну, ростом, как жеребёнок. И решил его учёный научить обходиться без еды. А то слишком накладно содержать эту скотину. Вот хозяин и не кормил его седьмицу. Осёл и помер. А хозяин говорит: «Какое несчастье. Только эта скотина научилась обходиться без еды. Раз — и померла!».

Служанки загоготали.

Вот бы этих тварей тоже научить обходиться без еды! А то наедают на рубль в месяц каждая, да ещё и платья мои на себя перешивают…

Смотрю на эту наглую девку.

А ничего уже вымахала. Когда Кира её на улице подобрала, то кожа да кости была. А сейчас есть на что посмотреть и спереди и сзади. Поди уже перед моим женихом ноги расставляла? Все мужчины — скоты. Им от женщин только одно и тоже подавай. И чего в этом хорошего?

Подзываю конюха, стоящего в дверях и шепчу ему на ухо:

— Дашку отведи на конюшню и закрой в стойле. Пусть там до вечера посидит. Нечего ей на моей свадьбе делать.

Глава 2

Если убрать из истории всю ложь, то это не значит, что останется только правда. В результате может вообще ничего не остаться.

Станислав Ежи Лец, автор афоризмов.

Место действия: Москва.

Время действия: 21 января 1608 года.

Виктор Вайс, герцог Виргинский, князь Себежский, попаданец.

Сейчас должны огласить итоги повторного голосования Земского собора. Полторы тысячи выборных с разных концов России с сентября по декабрь собирались в Москве. Бояре, дворяне, церковнослужители, посадские люди, донские казаки, черносошные крестьяне — кого только не было среди делегатов. По моим прикидкам первую треть составляло боярство, духовенство и старые дворяне; вторую треть новые дворяне казаки и купцы, а оставшаяся треть — старосты и целовальники от черносошных крестьян.

Шестнадцатого декабря 1607 года состоялось открытие в Успенском соборе Московского Кремля заседаний Земского собора.

Почти месяц шли дебаты депутатов и