Бастард. Книга вторая. Морок - Андрей Готлибович Шопперт

мушкета главное — быстро зарядить и выплюнуть пулю, свободно болтающуюся в стволе на сто-двести шагов в указанном направлении по групповой цели. А для штуцера главное — точно попасть в нужную цель(офицера, капрала, канонира). Поэтому, пуля штуцера туго забивается в ствол железным шомполом. Точность против скорострельности. У штуцера в полевых условиях — минута, а то и две на перезарядку. Но если поразить всех командиров врага во время чужой атаки, то и атака сорвётся.

Место действия: деревня Козорезовка, близ крепости Почеп.

Время действия: 3 июля 1607 года.

Виктор Вайс, герцог Виргинский, князь Себежский, попаданец.

Лежу в лекарской палатке доктора Шифгаузена. Это мой денщик Евдоким принёс меня с левого редута. Моя служанка Дашка, смахивая слёзы с глаз, размешивает густое лекарство в котелке бурчащем на походной плите. Доктор Шифгаузен пользовался моим доверием, что было невероятной редкостью среди врачевателей этого времени. За шесть лет этот эскулап усвоил все мои требования по гигиене и санитарии. Мыл руки с мылом перед осмотром, кипятил инструмент перед операцией, не потчевал больных всякой дичью, типа птичьего помёта или землёй с могилы святого мученика. Нет, дядечка лечил ранения вполне революционно для этого времени: очищение кожи вокруг раны вином двойной перегонки, накладывание в рану повязки с густым бальзамом, который при затвердении снимается(сдирается) с кожи вместе с омертвевшей плотью. Больно, но необходимо, чтобы не было инфекции. А затем прокалённой специальной кривой иглой врач зашивает рану проспиртованными вощёными нитками.

Мой наплечник почти выдержал попадание пистольной пули. Пробила железо, но не глубоко зашла. Доктор вытащил без труда. Кости целы, а мясо нарастёт. Даша накладывает бальзам на повязку, а я вспоминаю события недавнего прошлого.

Месяц назад в Москву пришли сведения о выходе на нас из Брест-Литовска имперского войска. Назывались огромные цифры: сто тысяч, сто пятьдесят тысяч. Я думаю, что реально тысяч пятьдесят-шестьдесят. Даже такое войско снабдить на пару месяцев пути было огромной проблемой. Каждый месяц болезни будут выкашивать из этой орды, как минимум десятую часть. Антисанитария, грязная вода, испорченные продукты. Так что к Москве минус десять тысяч. Но и такое войско может натворить дел даже и не взяв нашу столицу. Разъезды ограбят на сотни километров всё вокруг, а что не смогут увести — сожгут. И тогда будет в стране голод похлеще недавнего, что смёл Годуновых с престола. На Совете решили, Заруцкий с Мстиславским собирают войско под Москвой и посылают в Курляндию и Белую Русь за помощью. Те пусть неофициально, но пришлют несколько тысяч «добровольцев», чтобы не начинать войны с Речью Посполитой.

А мою бригаду с войском боярина Прокопия Ляпунова послали навстречу супостату, чтобы задержать, дав оборонительное сражение. Рядом с крепостью Почеп нашли место — переправа на реке Коста. Поставили с помощью посохи шесть артиллерийских редутов. Получилось довольно часто — сто пятьдесят шагов друг от друга. На редутах шестьдесят дрейков и гаубиц с канонирами и подмогой плюс шесть мушкетёрских батальонов, получивших втульчатые тесаки для превращения ударно-кремнёвого мушкета в пику. Чуть сзади за редутами в промежутках стояли пять стрелецких полков и пять полков казаков-пластунов. В резерве у Ляпунова было пять тысяч конных донцов и три тысячи посохи в его лагере. У меня в резерве три драгунских полка с колесцовыми мушкетонами и пистолями(1500) и один уланский с пистолями и пиками(500), сотня конной гвардии и эскадрон дальней разведки. Мой обоз охраняла тысяча посошных бойцов, вооружённых фитильными мушкетами. Вот и всё войско. Командовать Заруцкий поручил боярину Ляпунову, так как меня, пятнадцатилетнего капитана генерала, вряд ли кто из полковников будет слушать. Впрочем, Ляпунов получил указание от дядьки Ивана не мешать мне и прислушиваться к моим советам.

А у противника сил было побольше. По результатам разведки, неприятель имел примерно тридцать тысяч разномастной наёмной имперской пехоты, четыре тысячи имперской конницы, двадцать две пушки с тысячей канониров и обслуги. У шедших отдельно поляков было тысяча гусар, две тысячи коронной конницы, две тысячи литовской конницы, около пяти тысяч запорожцев и примерно десять тысяч посохи и обслуги в обозе. Всего пятьдесят пять тысяч. Вдвое больше, чем у нас.

Командовал имперцами фельдмаршал Карл де Бюкуа, имевший десятилетний опыт сражений в испанской армии. Этого на мякине не проведёшь.

25-го июня пришло известие, что противник осадил Стародуб, но крепость не сдалась. Это было нам на руку, можно получше зарыться в землю. Через день командир моей дальней разведки лейтенант Аскер Мамаев сообщил, что один из огромных обозов врага стоит под Унечей в пятидесяти верстах от нас и охраняется двумя полками имперских рейтар, полком наёмных шотландцев из имперской пехоты с пятью пушками и пятитысячной посохой. А это половина всех припасов чужого войска. У Ляпунова тут же созрел план — навалится всей нашей конницей. Ну, так то да, но наши потери при штурме обозного вагенбурга будут немалые. Да и основное войско противника может ударить нам в спину. От Унечи до Стародуба, где стояли главные силы неприятеля меньше тридцати вёрст.

Я предложил другой план. Моя конная артиллерия обзавелась новым лёгкими прочными лафетами на металлических осях. Так, что пройдут пятьдесят вёрст без проблем. И мои драгуны тренированы к ночным боям. Решили добавить ещё казачий полк, что получше вооружён. И в таком составе двинули.

Вышли днём 28-го июня. Вечером поужинали и отдохнули в Спиридоновке, что на полпути к городку Унеча. Оставили в деревне разъезд разведчиков, чтобы предотвратить засаду на обратном пути. К полуночи мы были вблизи вражеского лагеря. Развернули пушки с двух сторон в сотне метров от вагенбурга. Судя по кострам, в кольце диаметром с версту было примерно пятьсот возов, а внутри кольца повозок раз в двадцать больше.

Мы ударили сначала картечью по всполошившейся охране лагеря. Потом пушки стали бить зажигательными брандскугелями. Запылало несколько пожаров. Наши бойцы расцепили повозки, построились двумя цепями и пошли на зачистку лагеря. Посоха врага побежала, а вот рейтары кое-где отстреливались. В конце лагеря мы натолкнулись на сопротивление шотландцев. Рейтары, проиграв последний бой, ускакали в ночь. Ляпунов, тёртый калач, начал переговоры с командиром шотландцев Лермонтом и пригласил весь его полк на нашу сторону с немедленной выплатой месячного жалования. Между деньгами и смертью, шотландцы выбрали деньги. Ляпунов со своими донцами и шотландцами утром ушёл на Рославль с тысячей телег(порох, свинец, мука, сало). Остальное сожгли.

В ходе рейда мы потеряли сотню убитыми и раненными. Враг потерял тысячу шотландцев перешедших на нашу сторону, тысячу убитыми и половину своих запасов для похода