Подонки! Однозначно - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

— А куда вы денетесь? Второе. То, о чём я не могу договориться с парой упрямых грузин, убедите их вы. Нужен срочный созыв конференции РСДРП с резолюцией признания прав ВРК в борьбе с корниловщиной. Поскольку после исчезновения большевиков с политической арены обе наши социалистические партии более не имеют разногласий, готовые признать нашу программу вольются в СПР. Переименуем её в Объединённую социалистическую партию России, ОСПР, если хотите. Вместе пересилим ваших эсеров в Советах ещё быстрее, тем более у меня готова вполне радикальная и в то же время компромиссная программа ликвидации помещичьего землевладения.

— То есть вы рассчитываете, получив наши голоса, обеспечить большинство над эсерами в Учредительном собрании? Умно.

Керенский эсером оставался только номинально, давно и основательно от них отдалившийся.

— Предельно глупо! — вспылил Седов, хоть эмоции уже были притуплены усталостью. — Никакого Учредительного не будет, не надейтесь. У нас уже существует выборная представительная власть — Советы. Скоро слова про рабочих, крестьянских и солдатских депутатов выбросим, скажем просто и ёмко — народных депутатов. И пусть выборы станут всенародными с всеобщим и равным избирательным правом. Бабы, чёрт с ними, пусть тоже голосуют, всё равно дома мужикам печень расклюют: голосуй за Седова, он — красавчик.

Керенский, обладавший довольно привлекательной внешностью, не в пример носителю генов Бронштейнов, криво улыбнулся, но перечить не рискнул.

— Следующий пункт, как не сложно догадаться, подписание меморандума о добровольной передаче власти вашему ВРК?

— Вот, вы исправили впечатление о своих умственных способностях, — ухмыльнулся Седов. — Позволить вам остаться у вершин власти не могу, вы слишком сильный политик, с претензиями, но, похоже, ваш расстрел только что отложился до неопределённости.

Проблема в том, что далеко не все окажутся столь сговорчивыми, как деятели Моссовета, генерал Васильковский и бывший премьер. Как ни печально, революционная гильотина ещё соберёт кровавую жатву, вызвав ответный отпор. Главное — не довести взаимоистребление до абсурда, как это умудрились сделать большевики Ульянова.

Стоило бы объявить политическую амнистию, выпустить из Крестов Джугашвили с коллегами, но… В суматохе отражения Корниловского мятежа о них позволительно забыть. Как минимум — на две или три недели. Лишнего источника беспокойства не нужно.

Глава 10

В ночь с 21 на 22 августа, когда самопровозглашённый директор России, ещё не привыкший к новому статусу, готовился удалиться в опочивальню, в Смольный пришла удручающая новость: германские войска вошли в Ригу. Не захватили, не отбили, не взяли штурмом. Вступили в маршевом режиме.

Фронт рухнул. Русская армия, некогда императорская, оказала лишь символический отпор и побежала. До Петрограда передовым кайзеровским частям осталось преодолеть около 600 вёрст.

Преодолев порыв тут же собрать военных, всех, кто откликнется на призыв ВРК, Седов велел созвать военный совет командующих частями округа на утро, сам, словно русский фронт под германским ударом, свалился спать прямо на диване в своём кабинете, вымотавшись от эмоций решающего дня.

Утром как камень на Сизифа на него навалилась куча проблем. Всего лишь сутки назад стояла единственная задача — завладеть властью в России, зато теперь на седовской шее повисли бесчисленные нужды и тяготы колоссальной страны: восстановить фронт, не допустить раскола и гражданской войны, обеспечить функционирование экономики и особенно её финансовой системы при практически опустошённой казне, наладить снабжение продуктами в двух критически важных городах — Петрограде и Москве, провести аграрную реформу, построить вертикаль государственного управления, как-то разобраться с внешними обязательствами перед Антантой… И это лишь самое начало длиннющего списка, не забывая, что казачьи корпуса Корнилова продолжают движение на Петроград.

До начала совещания военных, вызванных в Смольный, он надиктовал Еве «Воззвание к народам России», немного сумбурное и сырое, но ничего лучшего не выдумал.

'Соотечественники! С отречением от власти Временного правительства, узурпировавшего полномочия царя, наше государство впервые возглавляет народное правительство, избранное Советами. Россия провозглашается республикой! У нас больше нет сословий и неравенства, вы все — равноправные граждане свободного государства, действующего исключительно в ваших интересах. Со временем, после выхода России из империалистической войны, избирательная система будет полностью отлажена. Вы сами определите, как жить дальше! Все чиновники от губернского до всероссийского уровня будут избраны народом, не оправдавшие доверия — немедленно отозваны и заменены, допустившие злоупотребления ответят по заслугам.

Вся власть Советам! Вся власть народу! Да здравствует Великая Российская Революция! Слава народу России! Слава свободной Российской Республике!'

Следующее и не менее популистское было озаглавлено: «Отечество в опасности!» Восклицательных знаков Седов не жалел, наверно, в наборе шрифта на пишущей машинке его секретариата восклицательный знак собьётся и сотрётся быстрее других.

'Генерал Корнилов, ошибочно назначенный бесславным правительством Керенского на пост главнокомандующего, предал Россию! Он снял войска с фронта и двинул их на Петроград — против законной народной власти. Фактически перешёл на сторону противника — кайзеровской армии!

Воспользовавшись предательством корниловцев, германцы без боя взяли Ригу и развивают наступление на столицу.

Граждане свободной республики! Соотечественники! Чтобы не потерять Родину, завещанную нам предками на протяжении тысячи лет, все как один станем грудью на её защиту — против кайзеровско-корниловской сволочи!'

Во время совещания с военными Седов полностью передал бразды правления Васильковскому, не разбираясь ничуть в тактике и стратегии войск начала ХХ века. Где и как применить танки, БМП и фронтовую реактивную авиацию — куда более знакомо, но тут их пока (и слава богу) нет. Генералу, как бы перешедшему Рубикон соучастием в аресте Керенского, Седов всё равно не доверял, приставил к нему Антона в качестве постоянного комиссара с приказом телефонировать в Смольный каждые несколько часов и докладывать. Точнее — закладывать.

Армейцы довольно точно и быстро подсчитали, какую часть войск могут выдвинуть навстречу казакам Крымова и Долгорукова при условии, что в столице оборону займут полки рабочей Красной гвардии. Самое забавное, к концу совещания вошёл адъютант Васильковского, что допустимо только в обстоятельствах чрезвычайной важности и срочности, и сообщил об аресте Крымова, самолично приехавшего в Петроград. Попав в руки солдат самого революционного 2-го пулемётного полка, он был избит и содержался на гауптвахте, пока об инциденте не узнал штаб округа.

— Господа военные, прошу не расходиться, — моментально сориентировался Седов и попросил командующего округом: — Не затруднит ли вас приказать доставить Крымова сюда и немедля? Возможно, что диспозиция изрядно изменится.

На что адъютант добавил: Крымов находится внизу, в авто гарнизонной комендатуры.

— Введите! — кивнул Васильковский.

Несмотря на фонарь под глазом и сорванные с мясом погоны, пленный генерал стремился выглядеть солидно. Чёрные усишки закручены вверх, лысина блестит.