Нашествие - В. Бирюк

вывернули тройничок, который к обоим баллонам на вход и к трубе на выход.

Не буду вспоминать, как ругали фрикцион на первых Т-34. Как во время аншлюса Австрии Гитлер хотел въехать в родную Вену парадом на танке. Но вся техника осталась вдоль шоссе, а танки на парад везли поездом.

Короче: «всё что может сломаться - будет сломано, что не может - будет сломано тоже».

Почему на полигоне не проверили? - Когда? Зимой изготовили, обкатали. Весна - уже марш. Есть понятие: «опыт боевого применения». Что-то можно поймать на полигоне. Можно и нужно. И побольше. И всё равно: «теория мертва мой друг, а древо жизни пышно зеленеет». У выживших.

«Уставы пишутся кровью».

Не новость. Но очень обидно. Хотелось бы, чтобы «уставы» уже «написались», а крови... поменьше.

Если бы они обе в один момент нае… испортились - мы бы сканнибальничали, собрали из двух одну. А так… отправил назад в ремонт. Узлы, работающие в пневмоканалах, с резьбовыми соединениями, в походе нормально не восстановить.

Третий пулемёт - мой личный «ручник». Которым я Минск брал. Вот ему - хоть бы хны. «Счастливый экземпляр».

Два пулемётчика-ветерана. Которые шляхту в Сероцке угомонили, викингов через Брду положили, ливов на «торфяном поле» проредили. Народ на них косится. Награждения у моих бойцов редки, а тут два «Святослава» парочкой ходят.

Его тоже на возок и рядом с тачанками.

Итого.

По два БК каждый выпустит - воздуха хватит. Потом тачанки не менее двух вёрст кататься должны. Я как представлю… Грустно и тревожно: уход с позиций вызовет неадекватную реакцию у остающихся.

Вся эта команда выпустит семь-восемь сотен пуль. И - «ждите перезарядки». А ворогов там… «аки борови», тысячи.

Работаю машинки тихохонько, без шума и грома, огня и пыли. В смысле: вороги не испугаются. Даже если каждая пулька попадёт… не в коня, а именно в человека… и сразу наповал… всё равно: надо раз в двадцать больше.

Но у машинок есть редкостное по здешним местам-временам свойство - дальнобойность. Лупят на версту насмерть. Понятно, что попасть на такой дистанции в человека… сомнительно. А в толпу?

Накладываем дальнобойность на рельеф и получаем:

- Турман, встань вон там, на склоне, напротив прохода в лесу у Альты. У нас за спиной и выше. Мы начинаем, атакуем, спускаемся к опушке леса. Вы, через наши головы, бьёте вглубь. Не давая новым кыпчакам выскакивать в бой.

- А если они прорвутся? Ну… к нам на позицию…

Ишь какой… опасливый. Хотя правильно: сохранение личного состава и мат.части - его прямая обязанность. Вторая. После исполнения приказа.

- Будешь бить до последнего выстрела. Потом… клинок есть? Во-от. Отступление без приказа - измена. Ни шагу назад. Ещё. Поглядывай на фланги. Думаю, что кыпчаки на мои хоругви пойдут. Но если соседи побегут - помоги.

- Далеко, не добью.

Конечно, до краёв поля - две версты.

- Значит, поможешь тогда, когда добивать станешь. Главное: вот этот прогон, брод, выпас должны стать кладбищем поганых. Завалить мертвяками. Не суетись, и всё будет хорошо.

Вот так мы и выехали на поле. Разъехались по местам.

Тишина предрассветная. От нас вниз поле, поперёк - опушка леса от края до края. Лес молодой, видать, после «бодания мамонтов» вырос.

В ту усобицу Переяславль несколько раз крупно трясли. Кто-кто. Князья наши природные. То с одними погаными, то с другими. Скотины у горожан поуменьшилось. Что съели, что угнали. Скотов меньше - деревов больше: покосы и выпасы потихоньку по краям зарастают лесом.

Солнышко встаёт.

Нехорошо.

Мы лицом на восток, в глаза светит. Частая моя ошибка, в Минске так же было. Люблю, понимаешь, когда солнце в лицо светит. Как-то… веселее. А вот наводить-целиться…

Вернулся наш разъезд. Осалук подскакал:

- Сделано, княже! Поразбудили поганых. Пощипали-переведались. Валят, гадины, толпищем.

Вижу. Среди людей Осалука и раненые есть. У одного коня стрела в боку торчит.

Что он половцев погаными зовёт - нормально. Они ж язычники, а он-то уже православный.

А вот что «валят»… Сверху видно, как скачут про прогону через лес от города. Рвань, молодёжь. Иные и вовсе в овчинных безрукавках на голое тело. Сабель нет, шлемов золочённых нет. Молодшие. С луками и лошадиной ногой на ремне.

Доскакали до Альты и в мах, подымая брызги, через речку.

Ага. Место доброе: и воды мелко, и дно крепко.

Проскакали сквозь мелколесье на нашей стороне. Выскочили на опушку, нас увидели и назад. Потом поняли, что мы с ними драться не будем - обнаглели-осмелели. Начали разъезжать вдоль опушки, вперёд поскакивать, стрелы пускать.

Брысь, мелочь голопузая!

- Любим! Турму!

Мда… И луки у меня лучше. И лошади. А главное - лучники.

Мои подскакали, метанули стрелы и отскочили. Те тоже отскочили, успокоились и скучковались.

Я на пулемётчиков оглядываюсь. Турман там аж подскакивает на месте. Кручу головой отрицательно - рано ещё.

Ждём-с. На Юге светает быстро. Но сегодня… тянется и тянется.

«Холодок бежит за ворот,

Шум за лесом сильней».

Вопрос у меня один. Очень животрепещущий. Пока ещё - живо. Так сделает Боняк обещанное? А то и вправду помирать придётся.

«Над водою с утра парит.

По краям обветшалых крыш

Кантом алым рассвет горит

Провожая ночную тишь.

С первой утреннюю волной,

С криком первого петуха

Наступающий летний зной

Разворачивает меха.

Вот и рыжий палящий шар

Колесницею расписной

Полетел, облекая в жар

Пробудившийся край степной.

Ветерок золотую пыль

Над околицей села

Закружил и смахнул в ковыль

Будто крошево со стола.

Все пути далеко видны

Не летишь - так беги бегом!

И порой ни одной стены

Нет на тысячи вёрст кругом».

Как ни близки мне тексты и гитарные переборы Ефимыча, как ни похоже здешнее на им спетое, а мимо отличий не могу пройти: до ближайшей стены, до кремля Переяславского - 7 вёрст. Всего. Их все мне надо сегодня пройти. Не смотря на всю… на всё полчище поганское

Прямо передо мной всё гуще валят из леса степняки, началась уже возня на флангах. Я за Буй-Тура беспокоюсь: враг ударит и отскочит. Парень возрадуется и кинется догонять. Нет, терпит. Было явно приказано: пока перед ним с тыщу половцев не соберётся - боя не начинать. Если он сильно вперёд уйдёт, то Кончак может на него такой силой навалиться, что мы, из-за этой речки Альты и лесистости местности, на помощь не поспеем.