Меч Тамерлана - Роман Валерьевич Злотников

три неравные части – полузаброшенный дворцовый комплекс (мечеть-то функционирует), «кварталы» ремесленников с их турлучными хижинами и мастерскими и кочевую стоянку, что татары сейчас пытаются спешно свернуть и покинуть… Но рядовые степняки нам ни к чему, нам нужны кузнецы, бронники и прочие ордынские мастеровые!

– Вои, приготовьтесь! Вас поведут Федор Косой и Дмитрий Шуй! Помните: ремесленники нам нужны живые и не увечные, равно как и их семьи. Бесчинств не творить! Баб и дев не насильничать, детей и отроков не забижать! Среди них есть и полоняники-русичи, угнанные в орду… Стрельцы-новики остаются со мной на ушкуях!

Атаман Федор Косой

– …Стрельцы-новики остаются со мной на ушкуях!

Федор невольно улыбнулся, заслышав стон вчерашних невольников, покатившийся по стругам. И наоборот – в голос довольно засмеялись его ротники, следующие за новоиспеченным хлыновским атаманом. Им теперь больше достанется! Худые чернявые степнячки, по молодости гибкие и тугие, очень страстны в любви, даже если любовь эта навязана им против воли, силой. Ничего, перетерпят, с баб не убудет…

Княжеский приказ «не творить бесчинств», равно как и «баб и дев не насильничать», вятских ушкуйников вроде как и не касается – собранные в Хлынове ротники подчиняются только Косому. Хоть и выступили они под общим началом елецкого князя… Впрочем, «елецкие» повольники Димитрия Шуя в стороне также не останутся! Когда это ушкуйник отказался бы от доброго грабежа поверженного врага?!

Сам князь это прекрасно понимает, потому и остается на кораблях. Федор пытается быть правильным и поступать правильно, но сдержать дорвавшихся до добычи ушкуйников он никак не сможет. А если уж совсем перегнет, предав смерти кого из самых буйных повольников, так ведь «елецкие» ротники в один миг станут «вятскими»! Чего Федору Иоанновичу совсем не надо…

Косой подобрался, повел могучими плечами, покрытыми кольчугой. Вот и пристань! Нос ушкуя мягко ткнулся в доски причала, и атаман легко, пружинисто перепрыгнул на причал, зычно воскликнув:

– Вспомним, братья, павших под Жукотином прошедшей зимой! Вспомним! Пришел ныне час расплаты ордынцев!

Пламя мстительной ярости мгновенно полыхнуло в сердце; одного воспоминания о татарской засаде оказалось достаточно, чтобы атаман едва не забылся, охваченный жаждой мести, диким желанием рубить, колоть и резать…

Но нет, ремесленников, хоть и ордынских, стоит пощадить – их на льду Вятки не было. Пусть ханские нукеры и рубили повольников саблями, что могли выковать оружейники Сарая… Да и широкие наконечники степняцких срезней наверняка ковались в местных кузнях.

– Сарынь на кичку!!!

Ведомые атаманом, повольники с яростным кличем покатились в сторону поселения мастеровых, грозясь захлестнуть его, стереть с лица земли, словно морская волна, что смывает песочную крепость во время прилива! И разве есть какая сила, способная обуздать, остановить столь дикую, буйную стихию?!

Жаль только, дворец ханский давно пограблен и ныне заброшен. Вот семь лет назад в нем взяли огромную добычу! Ну ничего, конечная точка набега – богатейший город Хаджи-Тархан, что в устье Волги. Возьмут его ушкуйники – и заплатит тогда подлый Салгей за свое изуверство, сполна заплатит! А заодно и добычу повольники возьмут сказочную – быть может, даже большую, чем когда-то в Сарай-Берке…

Никто даже не попытался остановить ротников на пути к хижинам ремесленников – не иначе Тохтамыш действительно оставил столицу без защиты нукеров! Впрочем, какая это столица – так, блеклая тень былого величия и богатства…

Но двери в хижины оказались надежно заперты и, очевидно, изнутри укреплены подпорками. Конечно, ротников это не остановит, скорее лишь раззадорит; и действительно, вятские удальцы принялись со смехом рубить двери, а то и стены хижин.

– Чего попрятались, выкормыши ордынские?!

– Злато и серебро готовьте, глядишь, и пощадим!

– Или бабы пусть сразу подол задирают, коль злата нет, га-га-га-га-а-а!

Немолодой уже Федор лишь замер на месте, устало опустив топор. Его запала хватило лишь на пробежку в несколько сотен саженей, но, не вступив в сечу, Косой быстро потух. Нет, ну в самом деле, не на степнячек же молодых кидаться, потеряв голову? Атаман должен сохранить трезвость мыслей и не упустить своих ротников, а то, чего доброго, порубят сгоряча мастеров…

Между тем дверь ближней хижины уже практически рухнула под размашистыми ударами секир. Во все стороны летит щепа, стоит страшный треск – углубившись в лабиринт турлучных жилищ ремесленников, повольники рубят их уже повсеместно…

Неожиданно вскрикнул ротник, приникший было к прорубленной им в двери бреши:

– Ой, матушка…

Это были последние слова повольника, из левой глазницы которого торчит теперь оперенный наконечник стрелы. Косой еще успел с горечью подумать, что теперь семье мастерового, посмевшего оказать сопротивление, несдобровать… Но тут дверь хижины резко распахнулась – и изнутри ее вылетел веер стрел, хлестнувший по ушкуйникам, подавшимся было к хижине.

Не все они нашли цели – большинство срезней угодило в вовремя подставленные щиты. Неплохо прикрыли повольников и кольчуги, натянутые поверх стеганых поддоспешников… Но тотчас раздался яростный, исступленный рев:

– Алла!!!

И из хижины на ротников бросилось не меньше десятка вооруженных татар…

В первое мгновение Косому еще казалось, что ближняя к нему хижина послужила пристанищем нукерам, пытавшимся укрыться в ней от ушкуйников, а когда их нашли, ордынцы решили продать свои жизни подороже. Но клич татар вдруг подхватили по всему поселению ремесленников, а следом на повольников, стиснутых в лабиринте узких кривых улочек, бросились десятки, сотни ордынских нукеров!

Засада, опять засада!!!

Федор принял на щит удар сабли ринувшегося на него татарина и тотчас ответил стремительным ударом секиры, со свистом рассекшей воздух… И лицо ордынца. Тот рухнул наземь без вскрика, да и прочих ворогов уже теснят ротники, загоняя их обратно в хижину…

Но, заслышав позади предупреждающий окрик и оглянувшись в сторону спасительных причалов, Косой почуял смертный холодок, явственно повеявший со спины. Ведь со стороны степной стоянки к пристаням во весь опор скачут многочисленные всадники, отрезая его воинов от кораблей… Очевидно, надеются или захватить, или поджечь ушкуи!

Глухая, жгучая ярость вновь закипела в душе атамана. Вновь засада… Но в этот раз оружие и броня повольников не оставлены в обозе, в этот раз ушкуйники готовы к бою! В этот раз татарва кровью умоется, пытаясь взять их в бою…

– Все ко мне! Ротники, ко мне, в круг! Сомкнуть щиты! Стена щитов!!!

Обращая внимание на себя, атаман также затрубил в рог, а потом еще раз, и еще. И в то же мгновение с пристаней ему ответили…

Князь Федор Елецкий

Я затрубил в рог, привлекая к себе внимание арбалетчиков и пушкарей, после чего закричал во всю мощь легких:

– Прижмитесь к бортам и ждите!