Товарищи ученые - Петр Алмазный

— Знаю, знаю! — произнес он нетерпеливо. — Дальше!

— Дальше было так. Мы с ней гуляли. Дело молодое, сами понимаете. И совершенно случайно наткнулись на труп. В пожарном пруду. Представляете?

Капитан окаменел. Глаза выкатились.

— Что⁈ — не поверил он.

— Товарищ капитан, — повторил я вразумительно. — Мы тоже в первый миг глазам своим не поверили. Еще раз: в пожарном пруду обнаружено мертвое тело. Я полагаю, вы не считаете это шуткой⁈

Надо отдать должное старому служаке, прошедшему огонь и воды суровой житейской школы.

— Так, — сказал он решительно. — Значит, в пожарном пруду обнаружен утопленник?

— Утопленник, не утопленник — не знаю, но в пруду. Все верно.

Зам ротного мгновенно поразмыслил.

— Так, — повторил он. — Толково говоришь, молодец. Образование не зря дается. Ладно! Значит так: сейчас соберу опергруппу, поедете туда. Покажете, объясните все. Дальнейшее по обстановке.

И зычно крикнул в глубь КПП:

— Ахмедов!

— Я! — ретиво выскочил из недр здания ефрейтор, не то казах, не то киргиз.

— Найди старшего лейтенанта Елагина. Пусть берет дежурную машину с водителем… Стоп! И еще прапорщика Волчкова найдешь. Понял? Обязательно!

— Так точно!

— Повтори приказ.

Тот невольно вытянулся по стойке смирно:

— Найти старшего лейтенанта Елагина, прапорщика Волчкова, и пусть на дежурке едут сюда, на КПП!

— Выполнять.

— Есть!

Ефрейтор припустился выполнять приказ, а капитан обратился к нам:

— Ну-ка еще раз поподробнее.

Я изложил подробнее. Но без рассуждений. Только факты. Дежурный по части слушал, кивал, однако более ничем своего отношения к рассказу не выразил. А выслушав, спросил:

— Не опознали мертвеца? Или хотя бы там похож он на кого-то?

Теперь кивнул я:

— Есть такое, — я повернулся к Аэлите: — Расскажи.

Она поспешно проговорила:

— Ну, это не точно, но как будто… словом, похож на Виталия Кленова. Это научный сотрудник из Четвертого корпуса. И еще он в музыкальном ансамбле играет на гитаре. Точнее, на бас-гитаре.

Ага! — отметил я про себя. Кленов, значит. Запомню.

Капитан изумленно воззрился на девушку:

— Это как, мать его… То есть, извините! Это что, и такие у нас теперь есть, что ли? Скоморохи? Шуты гороховые?

— С недавних пор, — уточнил я.

Он неодобрительно покачал головой:

— Вот делать не хрен… Науку надо двигать, оборону крепить, а они скачут, пляшут, как макаки в цирке! Тьфу! Извините обратно.

— Да ничего, — вздохнула Аэлита.

Послышался отдаленный рокот мотора, стал быстро приближаться.

К этому времени почти стемнело, но территория части была ярко освещена и по периметру, и внутри. И нам отсюда видно было, как на плацу между казармой и столовой суетятся несколько бойцов — видимо, суточный наряд.

Из-за казармы вырвался УАЗ-469 с брезентовым верхом, повернул влево, к нам, понесся по бетонке, подскакивая на стыках плит.

— Миронов! — крикнул капитан. — Открой ворота.

Невидимый Миронов где-то нажал кнопку — лязгнуло, брякнуло, здоровенная плоскость ворот с воем и грохотом поползла в сторону. Буров сделал водителю такой ловкий жест, который без слов понятен. Одной правой рукой показал: выезжай за ворота и тормози.

Шофер так и сделал.

Передняя дверца джипа открылась, оттуда выглянул щеголеватый молодой старлей в портупее, галифе, сапогах:

— Что случилось, Петр Иваныч? Что за шум, а драки нет?

— Не каркай, — хмуро буркнул капитан. — Глядишь, будет нам и шум, и драка, не приведи Господи. Вон, ребята говорят: труп на территории обнаружен. Они случайно наткнулись. Езжайте с ними, покажут, где.

Старлей обомлел. Протяжно присвистнул:

— Ты что, Иваныч, серьезно⁈

— Нет, блин, хохма такая! Я тебе кто? Аркадий Райкин?

Елагин смутился:

— Да нет, конечно. Прости, это я так… Да ты меня как ведром по башке! Это где же?

Буров отвечать не стал. Сделал нам приглашающий жест:

— Лезьте в машину. По пути объясните ситуацию.

Мы забрались на заднее сиденье, где за шофером скромно притулился невзрачный прапорщик тоже в «дежурной» униформе с портупеей. На груди у него синел значок-«гробик», свидетельствующий об окончании гражданского техникума. У офицера же на кителе красовался «ромбик» со звездой — высшее военное училище.

Я сразу же сказал, что тело обнаружено в пожарном пруду, обозначил, конкретно в каком месте. Объяснил, что мы гуляли, решили хлебнуть романтики, забрели в уютное безлюдное место…

— Ну и такая вот романтика приключилась.

— Да уж, — пробормотал старший лейтенант. — Прогулялись, называется.

— Что случилось, то случилось. Зато ЧП обнаружили. А так, глядишь, и до утра бы никто не знал.

— Тоже резонно, — признал он. — Еще раз: это где?

Я постарался растолковать детальнее. Старлей повернулся к шоферу:

— Гарифуллин, понял, где это?

Тот кивнул и ответил довольно развязно:

— Знаю, товарищ старший лейтенант! Проедем к берегу, без вопросов, там спуск есть.

Видно, что старослужащий — и пилотка лихо на бок заломлена. Молодой бы себе так не позволил.

Лейтенант хмыкнул:

— Купались, небось, там?

— Не без этого, — рассмеялся солдат. — Было дело. И не раз. Но теперь-то, после жмурика — не-ет!.. Насчет других не знаю, а меня туда и палкой не загонишь!

И полуобернулся ко мне:

— Вон там, за коттеджами?

— Да, за вторым.

— Ясно, — кивнул он и переключил свет фар с ближнего на дальний.

Через полминуты УАЗ аккуратно съехал по склону вправо. Под шинами зашуршала трава. Водная гладь тускло блеснула в лунном свете. Фары нащупали берег…

— Вон он! — вскрикнул водила. — Вижу!

— Тише! — сквозь зубы цыкнул Елагин. — Тоже вижу. Подъедь вплотную к воде и освети фарами.

Подъехали. В свете фар покойник был виден идеально. На том же месте, в той же позе.

От его зловещей неподвижности делалось не то, чтобы не по себе — я все-таки умею владеть собой, скажу без хвастовства. Нет. Но охватывало какое-то диковинное, неправдоподобное чувство неправильности бытия. Что-то в этом мире не так! — прямо кричала картина смерти из ночной воды. Не должно на белом свете быть такого!

А оно есть.

Гарифуллин со скрипом дернул ручник, но мотор глушить не стал, чтобы не сажать аккумулятор.

— Ну, пошли, — приказал старлей.

— Я не пойду, — горячо объявила Аэлита.

Сидеть в брезентовом салоне под живой рокот мотора, с уютно освещенной приборной доской, казалось ей, видимо, как в защитной капсуле.

— От вас