Африканский рубеж - Михаил Дорин

— 2-й, высадку рассчитывай после меня.

— Понял. Отошёл на два километра от вас, — ответил ведомый.

Вертолёт начал замедляться. Всё внимание на площадку и на показания приборов. Температура уже достаточно высокая, поэтому надо контролировать параметры.

— 50 метров… 40… 30… — считал Вадим.

Внимание было приковано к клочку земли перед кабиной.

— Высота 20… 10… — продолжал отсчитывать Давыдов.

Вибрация стала больше, а воздушный поток поднимал вверх всё больше и больше земли и травы.

И в этот момент «зелёнка» на краю поляны вдруг ожила. Взгляд выхватил огромную «иглу» из чащи леса, которая слишком сильно контрастировала с лесом.

Адреналин ударил в кровь, обостряя все чувства до предела.

— Проход, — успел громко сказать я, поднимая рычаг шаг- газ и уводя вертолёт в сторону.

Краем глаза успел заметить, как в нашу сторону устремился снаряд. За ним ещё одна серая точка, отбрасывая дымный след, прошла в стороне от нас.

— Это РПГ! С зелёнки работают, — произнёс в эфир мой ведомый, который наблюдал со стороны.

Но весь этот громкий голос был сейчас бесполезен. С земли начали плотно обстреливать вертолёт, не давая нам просто так уйти из района площадки.

— 101-й, Севе! — нас зажали. Нужно высаживать.

— Понял, — ответил я, продолжая отходить от площадки.

Кто мог зажать наземную группу, если Ми-24 поразили весь лагерь наёмников.

Однако, здесь высаживать пока нельзя. Иначе нас могут со всем десантом и квадроциклами похоронить.

А вертолёт в это время продолжал получать пробоины. Словно на нас напал рой злых ос. Первый удар я не столько увидел, сколько почувствовал. Сухой, резкий щелчок по обшивке где-то за спиной, будто кто-то со всей силы швырнул в вертолёт камень. Потом ещё один, громче, с отвратительным скрежетом рвущегося металла.

— Огонь слева! Из кустов! — крикнул Вадик.

Вертолёт тряхнуло. Ручка управления в моей руке завибрировала, передавая вибрацию повреждённой машины. В ушах звенело от лязга пуль по броне. Самое мерзкое ощущение, к которому никогда нельзя привыкнуть. Ты — огромная, медленная мишень в нескольких метрах над землёй, и всё что ты можешь — это доверять броне и собственным рукам.

— От меня слева бармалеи, — сказал я в эфир, чтобы «шмели» знали, куда им сейчас придётся работать.

— Понял. Наблюдаю, готов работать, — ответил Марат.

Только мы отошли на небольшое расстояние от площадки, как на цель зашли Ми-24. Выполнив по одному залпу, они погрузили густой участок леса в облако пыли и огня. Однако огонь продолжился.

Я повернул голову в сторону окраины города. Оттуда к реке начали движение разномастные отряды боевиков. Такое ощущение, что кто-то открыл шлюз и огромная волна хлынула к нашей площадке. Похоже, что никому из них Макени уже не нужен. А вот место добычи золотом дороже будет.

— Нас с трёх сторон уже обошли. Отходим к реке. Есть 300, — громко кричал в эфир Сева.

— Сева, вас надо забирать, — произнёс я в эфир.

С таким количеством повстанцев ОРФ им не справиться. Но более Сева ничего не ответил. Повстанцы были всё ближе. Уже появились и несколько машин.

— 10-й, работай по окраине. Там бармалеи подходят, — сказал я в эфир.

— Понял. У меня по половине блока осталось.

— Работай! — повторил я громко.

Ми-24 выполнили разворот на цель и выпустили по залпу НАРов. Но это ситуацию не поменяло.

— Всё равно прут. У меня только пушка осталась, — доложил Марат.

Надо высаживать парней. Иначе Севе не отбиться.

— Саныч, мы на старую площадку не сядем. Там боевиков много, — размышлял Вадим.

В кабину заглянул Кузьмич, который был готов бежать к двери и высаживать десант. Я искал глазами место для посадки, но ничего толкового найти не получалось. Единственное место — район разрушенного лагеря. Но там клочок земли совсем маленький и большой обрыв.

На одном колесе не зависнешь, поскольку тогда не высадим квадроциклы. Надо садиться точно.

К тому же из-за дыма нас будет хуже видно.

— Командир, бойцы готовы высадится хоть здесь, — сказал мне Кузьмич, пока мы выполняли ещё один вираж рядом с площадкой.

Несколько попаданий по фюзеляжу, и вновь нам пришлось отойти. Похоже, что на расчётную площадку нам не сесть. А высаживать надо.

— Кузьмич, высадка! — ещё раз крикнул я, заходя на площадку непосредственно рядом с рекой.

Примоститься сложно, но другого варианта нет.

— Саныч, мало места, — начал говорит Вадим.

— Высоту считай. Нас так из-за дыма будет меньше видно.

Я слышал, как за спиной с грохотом отъехала в сторону дверь. Кузьмич что-то кричал бойцам, а мы продолжали заход на посадку.

— 101-й, слишком маленькая площадка, — произнёс ведомый.

— Сядем. Пока стой в вираже и жди команды.

Я отклонил ручку управления вперёд, направляя вертолёт в район, где всё было затянуто дымом, огнём и пылью. Только узкая полоска реки служила единственным характерным ориентиром.

— Наблюдаю площадку. Заходим, — произнёс я в эфир.

— 101-й, работаем по противнику. «Трещотка» на исходе, — «радовал» меня Марат.

Чувствую, как вертолёт вибрирует, температура газов в двигателе скачет. Но нам нужна найти опору на берегу реки.

— Ближе подходим, — проговаривал я по внутренней связи.

Я постепенно подводил вертолёт к площадке. Всё заволокло дымом от горящих строений и пылью от воздушного потока, отбрасываемого несущим винтом.

Время тянулось долго. Кажется, что это снижение никогда не закончится.

— Высота 10… вижу землю, — подсказывал Вадим.

— Плавно. Сейчас будет касание. И… есть, — сказал я и выдохнул, когда колёса коснулись земли.

Давыдов смахнул пот со лба, а я бросил взгляд на рукава. Манжеты комбинезона стали ещё темнее от пота.

Тут же группа начала выбираться через открытую дверь. Ми-8 слегка балансировал из стороны в сторону.

Вертолёт качнуло, когда первые бойцы спрыгнули на землю.

— Машины пошли! — доложил Кузьмич по внутренней связи.

Я бросил короткий взгляд влево. Из зарослей не прекращая били несколько пулемётов. Сквозь бронестекло я видел, как выбегающие из нашего чрева солдаты падают на землю, открывая ответный огонь. Вот взревел двигатель первого квадроцикла, и он, подпрыгивая на кочках, устремился вправо. Сидящий за пулемётом стрелок тут же развернул оружие и дал длинную очередь в сторону врага.

— Закончил! — крикнул из грузовой кабины Кузьмич и хлопнул дверью.

Я аккуратно начал поднимать рычаг шаг-газ. Надо придать небольшую поступательную скорость вертолёту. Совсем немного, и тогда получится оторваться.

Мой блистер слегка приоткрыт. Двигатели выбрасывают из выходного устройства раскалённые газы. Вверх поднимается пыль. Вокруг вертолёта настолько плотная пелена, что я с трудом вижу направление взлёта.

— И… взлетаем, — проговорил я.

Вертолёт медленно оторвался и пошёл вперёд. Площадка осталась позади.

Выровняв машину, я перевёл дух. Сердце работало ровно, отстукивая ритм боя. Внизу на поляне,