Физрук: на своей волне 4 - Валерий Александрович Гуров

мне теперь некуда идти… — снова всхлипнула она.

Ситуация была, конечно, неприятная, но не катастрофа. Бывает, что тут скажешь — девчонка оступилась, отец вспылил, ну и выгнал сгоряча.

Позлится пару дней, остынет, потом всё равно пустит её обратно — куда он денется. Да и в целом, Милана ведь не первая и не последняя, кто через такое проходит. У всех свои «уроки взрослой жизни», и каждый спотыкается по-своему.

— Ладно, — сказал я после короткой паузы. — Давай я тебя до дома провожу. Поговорю с твоим отцом, объясню всё спокойно. Думаю, он остынет — и всё будет хорошо.

— Нет! — отрезала она резко, даже шаг назад сделала. — Я домой не пойду. Не хочу! Не хочу признавать себя дурой. Не хочу признавать, что мой отец был прав.

— Но он ведь был прав, — вскинул я бровь.

— Может, и был, — буркнула Милана, упрямо вытирая слёзы. — Но домой я всё равно не пойду.

Она постояла молча, потом вдруг опустила взгляд и начала расстёгивать молнию на куртке. Пальцы дрожали, но решимость в движениях читалась.

— Владимир Петрович, извините… — прошептала Милана, глядя куда-то в сторону. — Не хочу вам забивать голову своими проблемами. Я сейчас отдам вам куртку… и дальше сама разберусь, что делать.

Я не стал ей мешать, просто стоял, наблюдая, как она неуклюже стягивает рукава. Куртка почти сползла с плеч, когда я спросил:

— И куда ты, интересно, собралась идти?

— Не знаю, — призналась школьница. — Вы знаете, я сама себя ненавижу. За то, что поверила ему. За то, что вообще всё это началось.

— Ну, иди, — сухо сказал я. — Я тебя не держу. Раз тебе моя помощь не нужна — дорога свободна.

Милана замерла, сжимая куртку в руках, не решаясь ни надеть обратно, ни уйти.

Холод снова взял своё: кожа на её руках покрылась мурашками. Вся её храбрость, обида и показная взрослость — всё это уходило, испаряясь вместе с теплом.

— Ну и чего стоишь? — спросил я, глядя, как она мнётся. — Почему не идёшь?

Милана молчала несколько секунд, потом выдохнула и, не поднимая взгляда, сказала:

— Потому что мне идти некуда, Владимир Петрович. Я… телефон разбила, когда мы ругались. Теперь даже подружкам не позвонить, да и они, наверное, давно спят. Родители меня не пустят на порог.

— Ясно, — коротко сказал я. — Тогда одевай куртку. Пойдёшь со мной.

— Куда? — насторожилась она.

— Ко мне, — спокойно ответил я. — Побудешь у меня до утра, а завтра позвоним твоему отцу. Пусть приедет, заберёт тебя сам. В гостиницу тебя в таком виде всё равно не пустят.

Я сказал это без тени иронии. Девчонка действительно выглядела так, будто её вытащили из кювета. Юбка вся в грязи, колготки в разводах, волосы спутаны, а лицо заплаканное. Даже если бы я хотел отпустить её одну, совесть бы не позволила.

— Пойдём, — повторил я, делая шаг вперёд и кивком указывая направление. — Пойдём, пока совсем не замёрзла.

— А я вам… не помешаю, Владимир Петрович? — спросила она, глядя снизу вверх.

— Помешаешь, — подтвердил я. — Но если тебя это смущает — можешь, конечно, остаться на улице. Правда, я бы тебе этого не рекомендовал.

Она кивнула, покорно надела куртку, молча застегнулась и пошла рядом, стараясь не смотреть в мою сторону.

— Слушай, чтобы потом не было глупых мыслей, — сказал я, — живу я не один. С одной барышней, но у нас разные комнаты. Так что проблем не будет.

— Владимир Петрович… спасибо вам большое, — шепнула она после паузы. — Правда, я не знаю, как вас теперь за это благодарить.

— На здоровье, — отмахнулся я. — А если хочешь меня отблагодарить — будь добра, больше не связывайся с такими идиотами. И не пускай их в свою жизнь.

Она коротко кивнула.

Пешком идти, конечно, было уже не вариант. В таком виде девчонка могла простудиться за пять минут. Мокрая, грязная, вся дрожит, губы посинели. Пришлось менять план на ходу.

Мы вернулись к стоянке. Я открыл багажник, вытащил старую тряпку и постелил её на заднее сиденье, чтобы не загадить салон. Девчонка всё ещё шмыгала носом, зябко поёживаясь, пока я открывал ей дверь.

— Залезай, — кивнул я.

Милана послушно села, тихо прикрыла за собой дверь и сразу вжалась в сиденье. Я включил печку, выкрутил её на полные обороты. Воздух зашумел, по салону поползло первое тепло. Девчонка потянула рукава куртки, спрятала руки внутрь и наконец перестала дрожать.

Я глубоко вдохнул, включил фары и аккуратно выехал со школьного двора. Ночь была тёмная, дорога пустая. Покой нам, как водится, только снился.

Глава 12

Пока ехали, Милана постепенно перестала трястись. Тепло от печки разогнало холод, щёки у неё порозовели. В зеркало заднего вида я видел, как она всё чаще моргает, борясь со сном — усталость и стресс сделали своё дело.

— Слушай, — сказал я, не отрывая взгляда от дороги, — а почему он тебя именно возле школы высадил?

Девчонка чуть вздрогнула, потом опустила глаза и тихо ответила:

— Просто… мы с ним здесь познакомились. Вот он и решил… поставить точку здесь же.

Хм. Интересный, мягко говоря, способ «попрощаться». Видимо, у парня тараканы в голове — с оркестром и флагом.

Я больше ничего не сказал. Смысла выспрашивать не было — Милане и без того досталось. Она уставилась в боковое стекло, за которым мелькали огни редких фонарей, и её веки начали тяжело опускаться. Пусть поспит хоть немного. Ей это сейчас нужнее всего.

Пока я ехал, мысли крутились вокруг одного — как теперь объяснить всё Ане? Школьница у меня дома посреди ночи — звучит как минимум странно, даже если всё по-честному. Вот уж картина будет: я, заплаканная девчонка, собака и Аня с вопросами. Прямо семейная идиллия в духе чёрной комедии.

Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Я решил не накручивать себя раньше времени — разберёмся по ходу.

Доехали мы быстро.

Пришлось поставить машину прямо вдоль дороги — других мест, естественно, не было. Чтобы не оставлять повода для воров, я решил забрать из багажника снятое оборудование.

К моему удивлению, девчонка не осталась сидеть в машине.

— Давайте помогу, — вдруг предложила Милана, подходя ближе.

Я хотел было отмахнуться, но она уже взяла лебёдку.

— Осторожнее, она тяжёлая, — предупредил я.

— Ничего, — ответила она, перехватив удобнее. — Не впервой таскать.

Видимо, девчонка по-своему хотела меня отблагодарить — хоть чем-то помочь и показать, что не просто обуза. Она взялась за лебёдку всерьёз, но я сразу же пресёк.

— Эй, стой. Отставить геройство, — сказал я, забирая железяку из её