Ревизор: возвращение в СССР 44 - Серж Винтеркей

с какого-нибудь военного аэродрома под Москвой, так что просто поблагодарил Балдина за информацию и за помощь с машиной. Попрощался с ним, положил трубку и обернулся к Галие.

— Слышала? — спросил я её. — Вылетаем вечером в пятницу, а не утром в субботу, как мы думали.

— Ну, раз генерал считает, что так безопаснее, то почему я должна быть против? — хладнокровно пожала плечами жена. — Ой, и я же хочу тебе рассказать, как мне сегодня отпуск давали! Паша, видел бы ты глаза Белоусовой, когда я Морозовой всю ситуацию изложила и попросила посодействовать перед председателем в оформлении отпуска за свой счёт до конца ноября. Вот я даже не понимаю, как можно быть такой завистливой, она ж так от жадности однажды просто задохнётся и помрёт.

— Ну и что, никто этому не удивится, — пожал плечами я. — И как Морозова, пошла тебе навстречу?

— Ну конечно, я на нее всегда рассчитывать могу, — улыбнулась жена. — Вместе тут же сходили к председателю, я показала путевку. Сказала, что дети долго болели, нужно оздоровление. А он мне сказал, что в любом случае от таких путевок ни один разумный человек не откажется, и надо обязательно ехать. Также сказал, что и я талантливая, и муж у меня талантливый, и вполне заслуженно мы эту путевку получили…

В общем, пошел мне полностью навстречу!

Я кивнул жене, мол, здорово, а сам задумался в очередной раз, сколько же плюсов есть в СССР в отличие от полноценной рыночной экономики. Тут совершенно нормально дать работнику отпуск в любое время, если ему удалось путевку раздобыть. А уж если мамочка раздобыла путевку для оздоровления детей, то это вообще не обсуждается… Естественно, при условии, что работник она нормальный и претензий к ней у начальства нет. А ведь подавляющее большинство работников именно такие. Так что уедет Галия на три недели, и не ее проблема, кто вместо нее будет разгребать дела на работе. Вспомнив Москву в двадцать первом веке, саркастически улыбнулся. Взять три недели за свой счет в самый разгар работы организации… Ну да, как же, так обычной сотруднице и пойдут навстречу…

* * *

Вторник, конечно, стал для меня феерическим днем. Среда и четверг выходные дни, Великая октябрьская революция же, а в пятницу мы уже улетаем. На последний день все важное никак нельзя оставлять. Так что сегодня нужно все вопросы решить перед отъездом…

В результате до пяти утра просидел с понедельника по вторник, дошлифовывая все, что нужно было во вторник утром развезти по самым разным местам. Три статьи в «Труд» по итогам моих выступлений, четыре доклада для Межуева, тезисы для Эммы Эдуардовны. И во вторник начал с самого утра заниматься решением всех вопросов…

Сначала зашёл в филиал НИИ Силикатов около дома. Там быстро написал заявление об отпуске за свой счёт до конца ноября, забрал зарплату за несколько месяцев и был таков. Оттуда поехал уже на ЗИЛ. Заглянул в отдел кадров, сделал там все дела, пошел в кассу получать деньги. Не срослось — там у меня большая сумма накопилась, у них столько не было. Предложили прийти в пятницу. Отказался, попросил на начало декабря перенести. Вышел в коридор, и тут же наткнулся, не повезло, на помощника главного комсомольца ЗИЛа.

— О, Ивлев! — обрадовался Варданян, — а я думал, что мы тебя только по радио и будем теперь слушать, и в газетах читать. Очень давно уже на заводе не видел…

— Так дела всё, дела, Михаил Аронович! — развёл я руками в стороны.

— Это хорошо, что дел много, но у меня как раз одна идея появилась по твоему профилю… Так, на этой неделе у нас сплошные выходные, загляни ко мне в начале следующей.

— Не могу… — вздохнул я, — в эту пятницу улетаю на три недели на Кубу. Если в начале декабря вас устроит, то я зайду.

— Вот оно как… Ну ладно, жду тебя тогда в начале декабря. А жена не ревнует? Кубинки, знаешь ли, такие фигуристые девушки!

— Ревнует, поэтому со мной вместе поедет на остров. — пошутил я, — дети тоже ревнуют, так что пришлось и их брать…

— Так ты на отдых, что ли? — удивился он, — ну, тогда дело понятное, счастливо тебе там отдохнуть! Жду тебя в декабре, тогда, получается…

— Спасибо большое, Михаил Аронович!

Эх, ну вот не зря я стараюсь сюда лишний раз не заходить. Сколько бы там не требовали регулярно зарплату получать, а вот такие встречи могут запросто лишней работой меня загрузить. Приеду, посмотрим, что он там для меня придумал…

После этого поехал сразу в МГУ. Обрадованно выдохнул, когда, постучав в дверь кабинета Эммы Эдуардовны, услышал ее голос:

— Войдите!

Ну, главное что Гаврилина на месте… А то иначе пришлось бы отдавать тезисы кому-то из студентов и волноваться потом, занесут или забудут…

— Здравствуйте, Эмма Эдуардовна! — сказал я и тут же выложил на стол одну из новых книг, напечатанных в нашей типографии. Надеюсь, Стругацких она любит. Хотя, правда, кто их в СССР не любит из интеллигенции? Очень популярные, и вполне себе заслуженно, фантасты.

Вслед за книгой выложил на стол и тезисы, аккуратно напечатанные, да в отдельной папочке с надписью: «Тезисы Павла Ивлева». Немного амбициозно звучит, как «Апрельские тезисы» Ленина… Но от шутки на эту тему я благоразумно воздержался. Не та эпоха…

— Здравствуй, Павел, спасибо тебе за книгу, — обрадованно сказала она. — Молодец, что не забыл про тезисы, а то я уже хотела тебе позвонить, напомнить. Понимаю, что такое подготовка к поездке, когда надо лететь так далеко. Полетите с семьёй аж на Кубу! Тут что угодно забыть можно. Но ты молодец, что принес!

— Ну что вы, Эмма Эдуардовна, я обещал, значит, обязательно сделаю, — заверил я её.

— И по этой японской конференции… — замялась вдруг она. — По телефону не могла тебе сказать один нюанс: наш проректор по науке сказал, что он ректору всё это подаст как свою собственную идею, чтобы ты к этому никакого отношения не имел. Якобы ректор может начать ругаться за то, что студенты без согласования с ректоратом такого рода идеи в иностранных посольствах озвучивают. Но на самом деле, ну, ты понимаешь, конечно же, что дело не в этом…

— Конечно, понимаю. В принципе, он мне неплохую услугу