Наследник из прошлого - Дмитрий Чайка

— Несомненно, — князь-епископ смотрел на меня с искренней симпатией, не ожидая, видимо, подобного здравомыслия. — Пусть они считают тебя отличным юным воином, крайне далеким от какой-либо политики. Знаешь, образ Кия отважного тут подходит лучше, чем образ Мечислава. Этакий берсерк. Тогда они подумают, что смогут вертеть тобой как захотят, подсовывая тебе те или иные решения.

— Договорились, — кивнул я. — Слабоумие и отвага — главные качества юного принца. Исполню в лучшем виде. У меня осталось два вопроса. Первый: имеется ли у нас литейное производство, где нет в долях наших нобилей? И второй: как быстро мы сможем привезти селитру из Египта и Индии?

— У цезаря Святополка есть небольшая мануфактура, где льют колокола, — задумался князь-епископ. — А вот насчет того, чтобы привезти селитру… Я даже не знаю. Для начала ее там нужно найти. А я не слышал, чтобы ее находили. Наверное, она там есть, но люди просто проходят мимо, не замечая ее. Ведь она для них совершенно бесполезна.

— Тогда мне понадобится весь навоз, что можно найти, — вздохнул я, — вся земля, на которую годами ссали кони, и один толковый алхимик, который будет держать язык за зубами. И да, еще понадобится приемлемое объяснение всему этому. Я не хочу, чтобы непонятную активность кто-то связал с моим появлением. Не желаю, знаешь ли, погибнуть во цвете лет, захлебнувшись собственной рвотой.

— Тогда уж проще будет подослать к тебе девку, у которой вот-вот провалится нос, — вздохнул в ответ князь-епископ. — С тех пор как британцы открыли Америку, спасу нет от этой заразы. Мы лет пятьдесят назад чуть не лишились из-за нее всей кавалерии. Наша юная знать в своем поведении немногим отличается от мартовских котов. Только март у них не заканчивается никогда, к величайшему моему сожалению… Так что, когда приспичит, Станислав, пользуйся горничными. Их тут хотя бы лекарь осматривает.

Что-то мне нехорошо, — подумал вдруг я. — Тут уже есть сифилис? С какой неожиданной стороны открывается местная жизнь. Как же я умудрился пропустить эту информацию? Или это последствия ударов по Стаховой башке? И вот зачем я оставил потомкам актуальную карту мира? Сейчас бы задирал юбки дворянкам и купчихам, и горя не знал. Мне же всего шестнадцать! Я же в самом расцвете сил! Гру-у-усть…

Глава 10

И все же молодость взяла свое. После бурной ночи я прижал к разворошенной постели пышущую жаром юного тела Огняну и спросил:

— Кто именно тебе приказал спать со мной?

— Я не… Никто… — побелела она и заревела, пытаясь сжаться в комок.

— Да я не сержусь, глупенькая, — улыбнулся я ей. — Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Я же понимаю все.

— Господин старший эконом велел, — глотая слезы, ответила Огняна. — А кто ему самому велел, не знаю, ваше сиятельство. Но приказать ему может только Великий препозит, сам боярин Волков, Артемий Петрович.

— Понятно… — протянул я, переворачивая девчонку на живот и похлопывая по тугой заднице. До чего же хороша! Хоть магарыч Великому препозиту засылай. Угодил, ничего не скажешь. Не Людмила, конечно, но очень, очень миленькая девчонка.

— Вы такой… — торопливо сказала служанка, укрытая густым облаком волос. — Вы не такой, как они все… Я бы и так… Без приказа…

— Верю, верю, — сказал я, задумчиво проводя пальцем по нежной коже от затылка до копчика. — Я неотразим, знаю. Особенно когда его сиятельством стал. Прямо в тот день и похорошел несказанно. А скажи мне, Огняна, о моих словах и делах тоже старшему эконому докладывать велено?

— Ему! — вздохнула она, принимая неизбежное.

— Чего ты хочешь больше всего на свете, Огняна? — спросил я, наматывая на кулак волосы и чуть приподнимая ее голову. — Чего сердце просит?

— Я не знаю, — растерянно ответила она и подкатила глаза, потому что я снова начал жадно шарить по ее телу, пробираясь все ниже. — Я же тут, во дворце рождена… Ой! Не знаю даже, чего хотеть… Ой!!! Да что же вы делаете со мной, ваша светлость! У меня же в голове мутится!

— Свободной хочешь стать? — спросил я.

— Не-е-ет! — в испуге замотала она головой. — Не гоните, ради святой Людмилы! Тут мой дом! Я за стеной ни единой души не знаю! Я дальше рынка и не была нигде!

— Сама хочешь другим служанкам приказания отдавать? — изменил я цену.

— Нет! Не знаю! Хочу! — зажмурила она глаза и застонала.

— Тогда будешь делать то, что я скажу, — продолжил я. — И докладывать то, что я скажу. Поняла?

— Не губите! Утопят! — она приоткрыла в испуге глаза и попыталась сжаться в комок. — Дня не проживу, если господин эконом ложь почует.Он как собака охотничья, мимо него лишнюю краюху не пронести.

— Ладно, — сожалеюще хлопнул я ее по круглой попе. — Неси кофе и газету. А потом омовение и брить голову! Мне сегодня при полном параде надо быть. Тяжелый день…

— Слушаюсь, ваша светлость! — она попыталась было вскочить и плюхнулась на постель в полнейшем недоумении. — Да что это со мной! Ноги не держат совсем, как лист дрожат. Божечки! Заездили вы меня совсем… Экий вы, ваша светлость, неугомонный. Сейчас-сейчас! Газету и кофе! Уже несу. Святые угодники, дайте силы!

Вербовка не удалась. Меня здесь боятся гораздо меньше, чем даже местного эконома, что говорит о многом. Я перевернулся на спину, начиная выстраивать в голове цепочку произошедших событий. Итак, штатные химики в Ордене есть, и они под присягой. Не сдадут. У главы Ордена немало удаленных имений, где можно делать все что хочешь. Там лес вокруг. Серу тут знают, и ее много. Везут ее с Сицилии и из Неаполя, видимо, добывают в окрестностях Везувия. Ей окуривают помещения, пытаясь избавиться от насекомых и грызунов. Про уголь я и вовсе не говорю. Его тут навалом, из любого дерева пережгут. И даже малость селитры нашлось в подвалах Черного города. Хранилась она на стеллажах, в сухом месте, зашитая в три кожаных мешка. С того самого времени, с эксперимента князя-епископа Изяслава, они и лежали, никому не нужные. Документы и мастеров уничтожили, а сырье не стали. То ли забыли, то ли