Лилит - Никки Мармери

шелестели на слабом ветру, лучи предвечернего солнца играли пятнами на мху под деревьями. Из-за ограды пастбища на нас робко поглядывали корова и бык. Под деревом лакомились желудями хряк и свинья. Пчелы жужжали вокруг улья.

У каменного алтаря возле ствола самого большого дуба моя провожатая щелкнула кремнем и развела огонь, потом бросила в него щепотку сухого розмарина и забормотала молитву. Женщина добавила в огонь сухих листьев, и они начали с треском разбрасывать искры, испуская пахнущий сосной дым, который заплясал у меня пред глазами. От него щекотало ноздри, а в голове стало легко, будто от вина.

Незнакомка придержала меня за талию.

– Видишь?

– Что вижу?

И вдруг я и в самом деле увидела.

Я увидела дождь, бесконечный дождь, льющий на равнины и пашни. Я увидела сухие поля, впитывающие каждую каплю и покрывающиеся буйной зеленью, прежде чем исчезнуть в водах потопа. Я увидела, как в небе кружится буря, как выходят из берегов реки, как поднимаются болота. Увидела башни Урука, Мари и Вавилона, скрывающиеся под волнами. Горы ушли под воду, и лишь их верхушки торчали островками над бескрайним морем.

Я увидела, как река проглотила узкую лодку, на которой мы с Самаэлем пересекли болота. Люди тонули, животные бились из последних сил, черные воды кипели, кружилась сильнейшая буря. Я увидела ярость, выраженную в наводнении, – нарастающий праведный гнев.

Я отшатнулась и упала. Закашлявшись от дыма, часто заморгала, пытаясь избавиться от ужасного видения.

– Так и знала, – кивнула женщина. – Ты тоже провидица.

* * *

– Зови меня Норея, – сказала она.

– Что это было? Что я сейчас видела?

Чай с шалфеем, который заварила Норея на костре, согревал меня, страх и тревога уходили. Замычала корова, и этот звук, эхо Эдема, сулил спокойствие.

– Ты видела Ее гнев. Грядет буря, ярость Святой Матери. Будет великий потоп в наказание всем нам.

– Ты говоришь об Ашере? – Я подвинулась ближе к костру. – Ее больше нет. Она не сможет наслать потоп.

– Ты похоронила лишь одно из воплощений Великой Матери, – пожала плечами Норея. – Есть множество других.

– Откуда ты знаешь, что я Ее похоронила?

– Я ведь провидица, Лилит. Как и ты.

Я себя провидицей не ощущала. Да и то, о чем говорила Норея, казалось мне невозможным. Я видела Ашеру бессильной, немощной, подвешенной на мясницкий крюк в подземелье. Я видела, как Она умерла.

– Она не стала бы топить собственных детей.

– Очень даже стала бы, – весело отозвалась Норея. – Она не только день, но и ночь. Жестока точно так же, как и нежна. Та, что умеет создавать, умеет и разрушать. И не нам Ее винить. Дети забыли о Ней, предали Ее, начав молиться ложному богу. – Она плюнула в огонь.

Неужели это правда? Возможность того, что Ее сила не умерла вместе с телом, которое я похоронила, вызывала во мне трепет. Значит, Ашера по-прежнему способна наказывать и мстить.

– А то, что там творится, – я указала в сторону долины за рощей, где только сейчас начал утихать треск пожара, – какое к этому имеет отношение?

– Бог этого остолопа, – Норея раздраженно махнула рукой, – велел ему построить ковчег, чтобы спасти себя и сыновей. Дочери тоже подразумевались, – скривилась она. – Кто бы мог подумать.

Хряк захрюкал, и она бросила ему горсть желудей.

– Но почему ковчег горит?

– Потому что я его подожгла! – рассмеялась моя собеседница. – Это уже третий. Дожидаюсь, когда они почти закончат, а потом – бах! – Она изобразила взрыв, венчающий все усилия строителей. – Он не знает, что это я. – Плечи у нее снова затряслись. – Думает, это его бог посылает ему испытания. – Она еле могла говорить, давясь смехом.

– А кто он? Кто этот старик?

Норея бросила мокрые листья в золу костра, поворошила их палкой, и они стали источать легкий, пахнущий травой пар.

– Мой муж, – с досадой проговорила она. – Дурак и пьяница. Его зовут Ной. И не надо его жалеть: раз уж ты здесь, следующий ковчег я ему оставлю.

* * *

Норея устроила мне укрытие из шкур в вечнозеленой роще. Я уснула там под серебристым светом луны.

С каждым днем прибывали новые звери. Кролики. Баран с овцой. Два мула, пара гусей, горный лев со львицей, которые расхаживали взад-вперед по отгороженной для них полоске рощи, яростно скаля клыки. Все по парам, звери ждали посадки на ковчег и спасения от гибели. Норея руководила сетью агентов – мужчин в тюрбанах, воинов в юбках, жительниц пустошей и козопасов. И все они приводили зверей из-за пределов страны, что лежала между двух рек. Моя новая знакомая называла эту землю Сеннаар – никогда прежде я не слышала такого названия. С довольным видом Норея сообщила, что вся эта земля будет затоплена.

Днем я кормила и поила животных, собирала мед и охотилась на куропаток. Как и предсказывала Норея, Ной с сыновьями начал строить новый ковчег. Я наблюдала, как сооружение поднимается над пеплом предшественника, с каждой доской, с каждой балкой день за днем приближаясь к завершению. Высотой постройка была с семиэтажный дом. Корпус покрасили смолой в черный цвет. Установленный на подпорках, на солнце ковчег сиял, словно полированное черное дерево.

Из тени того, что осталось от леса, я наблюдала за женщинами – суетливыми покорными невестками, как называла Норея жен своих сыновей. Те таскали еду и воду для мужчин, вились вокруг них, готовые по мановению руки, кивку, грубому окрику броситься на помощь.

Я не сомневалась, что попаду на ковчег вместе со всеми. Это подразумевалось с того самого дня, как я встретила Норею. Подтверждения и не требовалось: мое место было там.

* * *

После захода солнца я ужинала вместе с Нореей у костра среди какофонии расположившегося в дубовой роще зверинца. Меня удивляло, что супруга Ноя оставалась здесь, вдали от семьи и уютных костров возле растущего ковчега.

– А муж и сыновья? Разве они не ждут тебя? – спросила я.

Она вгрызлась в золотистый абрикос, передавая другой мне.

– Я стараюсь держаться от них подальше, насколько это возможно. У меня и свои дела есть. – Она широким жестом обвела зверей, заполонивших рощу и жмущихся друг к другу в грубо сколоченных клетках и стойлах: – Я не могу доверить все это сыновьям. Они ведь запросто возьмут пару быков и потом будут удивляться, что телята не родятся.

Я закашлялась. Потом осмелилась спросить:

– А зачем ты сжигала прежние ковчеги?

– Ты что, замужем никогда не была? – Норея обсосала абрикосовую косточку дочиста и бросила в костер. Глядя, как колышется пламя, она продолжила: – Муж сказал, что ковчег