Я – Товарищ Сталин 2 - Андрей Цуцаев

сжимая кулаки, говорил:

— Вела, Кармен назовет мне имена завтра, или Рауль умрёт. Говорят, этот француз, работающий на Москву, Лефевр, уже в городе. И говорят, что он знает слишком много.

Вела был бледный:

— Он шантажирует меня. Я сказал ему про склад, чтобы выиграть время.

Лопес вспылил, его голос стал угрожающим:

— Ты что, предал нас, идиот? Найди Лефевра, или Санхурхо казнит тебя.

Рябинин, вернувшись в гостиницу, встретил Кармен Руис в кафе на Пласа-де-Эспанья. Утренний свет заливал площадь, официанты в белых фартуках звенели чашками, запах кофе смешивался с ароматом выпечки. Кармен, в тёмно-синем платье, выглядела измученной, её глаза были красными от слёз, пальцы теребили платок с вышитыми цветами.

— Пьер, они убьют брата, если я не сдам списки PCE.

Рябинин сказал ей спокойным тоном:

— Кармен, я освобожу его.

— Рауль — я не могу его оставить. Фалангисты шантажируют меня, но я все душой с PCE. Я не могу их предать, но и брата потерять не могу. Спаси его, Пьер.

Рябинин, сжал её руку:

— Я сделаю всё. Уведи Рауля, как только он будет свободен. Где ты будешь ждать?

— У моста Каменный, в полночь. Если Рауль умрёт, я не вынесу.

Вечером Рябинин вернулся в таверну «Эль Соль». Гитарист пел фламенко, дым сигар висел в воздухе, официанты разносили вино. Вела сидел с двумя фалангистами.

Рябинин, дождавшись ухода фалангистов, схватил Велу в тёмном углу таверны:

— Вела, веди меня к Раулю. Сейчас.

Вела, дрожал:

— Лопес у склада. Ключи у него. Я открою чёрный ход.

Рябинин сжал его ворот:

— Если Рауль не выйдет живым, тебе конец. Идём.

Ночью Рябинин и Вела пробрались к складу на Калье-дель-Рио. Эбро текла тихо, её воды отражали луну, фонари отбрасывали тени на ржавые бочки и ящики с вином. Склад, старый, с облупившейся штукатуркой, казался заброшенным, но шаги охранников хрустели по гравию. Два фалангиста стояли у входа, их голоса были приглушёнными. Рябинин заметил Лопеса, выходящего из склада, его тёмная рубашка мелькнула в свете фонаря.

Вела, шепнув:

— Чёрный ход сзади, у реки. Лопес оставил одного охранника, Мануэля.

Рябинин:

— Отвлеки его. Если солжёшь, я найду тебя.

Вела, бледный, подошёл к охраннику, молодому парню с густыми бровями:

— Мануэль, Лопес зовёт тебя к реке. Срочно.

Мануэль, нахмурился:

— Сейчас? Что случилось?

— Проблема с грузом. Иди, быстро.

Когда Мануэль ушёл, Рябинин проскользнул к чёрному ходу. Дверь, ржавая, предательски скрипела. В подвале, сыром и тёмном, пахло плесенью. Рауль, худой, с синяками на лице, в рваной рубашке, сидел на полу, его руки были связаны верёвкой, а ноги были закованы в цепь. Его глаза, полные страха, вспыхнули надеждой:

— Вы кто? Вы от Кармен? Она жива?

Рябинин, развязывая верёвки и снимая цепь, сказал:

— Жива. Уходим. Быстро.

— Лопес вернётся. Они убьют нас.

Рябинин, вытаскивая его, сказал:

— Не вернётся. Беги к мосту, Кармен ждёт.

Рябинин вывел Рауля через чёрный ход. У моста Каменного Кармен, в синем плаще, обняла брата, её слёзы падали на его плечо:

— Рауль, я думала, ты погиб.

— Кармен, ты спасла меня.

Рябинин вмешался:

— Уводи его. Фалангисты будут искать вас. Я задержу Лопеса.

— Пьер, спасибо. Я никогда этого не забуду. Мы будем сражаться. Мы не сдадимся.

Рябинин отправил шифровку: «Рауль освобождён. Лопес и Вела под ударом. Путч 10 октября».

3 октября 1935 года итальянские войска начали наступление на Абиссинию из Эритреи. Лагерь у Асмэры гудел: палатки трепетали на ветру, верблюды ревели, их копыта поднимали облака пыли. Горы Данакиля, поросшие колючим кустарником, высились в дымке, их вершины терялись в раскалённом воздухе. Итальянские солдаты, в выцветших формах цвета хаки, с лицами, покрытыми пылью и потом, двигались цепями через пустыню, их сапоги хрустели по песку.

В деревне у Адвы абиссинские воины готовились к обороне. Хижины, крытые соломой, стояли у подножия скал, женщины пекли лепёшки на глиняных очагах, дети прятались за матерями, их глаза были полны страха. Вождь Оромо Кебеде с мускулистыми руками и копьём, украшенным бусами, собрал воинов на поляне. Его лицо было суровым, глаза горели решимостью:

— Алем, Тесфай, итальянцы идут. Их шеренги видели у скал. Держите ущелье.

Алем сжимал копьё:

— Кебеде, их лагерь у Асмэры огромен. Но мы умрем за свою землю.

Тесфай, 30 — летний воин, с длинной бородой, сказал грозным голосом:

— Горы — это наше преимущество. Мы раздавим их. Но я видел, что у них есть разведчики, которые показывали наши тропы.

Кебеде, поднял копьё:

— Мы защитим Абиссинию. Тут каждый камень наш.

Первые бои начались в ущелье у Адвы. Итальянцы, ведомые Бьянки, вошли в узкую тропу, где скалы сжимали путь, а песок осыпался под ногами. Жара душила, пот заливал глаза. Абиссинцы, укрывшись за валунами, ударили внезапно: их копья мелькали в воздухе, крики эхом разносились по горам. Алем метнул копьё, поразив итальянского солдата; тот рухнул, его кровь смешалась с песком, глаза застыли в ужасе. Ломбарди, споткнувшись о камень, упал, его крик заглушил шум боя:

— Лука, они здесь! Спаси меня!

Мартино прижался к скале, его руки дрожали:

— Джузеппе, беги! Они везде!

Риццо, в панике, кричал:

— Бьянки, мы окружены! Они лезут из-за скал!

Бьянки, его голос сорвался, прохрипел:

— Держитесь! К Асмэре! Не отступать!

Абиссинцы, ведомые Кебеде, теснили итальянцев. Тесфай, раненный в плечо, упал, его туника пропиталась кровью, он захрипел:

— Кебеде, я не могу…

Кебеде, подхватив его:

— Тесфай, держись! Император смотрит на нас!

Алем, метнув ещё одно копьё, крикнул:

— За Абиссинию!

К вечеру ущелье усеяли тела: пятнадцать итальянских солдат и восемь абиссинских воинов лежали в пыли, их кровь стекала по камням, смешиваясь с песком. Итальянцы отступили, оставив раненых, чьи стоны эхом разносились в ночи. Абиссинцы, измождённые, держали позицию, их костры горели у скал. Кебеде, стоя над телами, крикнул:

— За Императора! Мы не сдадимся!

В лагере у Асмэры солдаты сидели у костров, их лица были бледными. Ломбарди, глядя в огонь, шептал Мартино:

— Лука, я видел, как Пьетро упал. Его кровь… она была на земле, всюду. Зачем мы здесь?

Мартино, сжимая флягу, сказал:

— Джузеппе, я боюсь.

Риццо, подсев ближе, сказал:

— Бьянки врёт всем нам. Мы не готовы. Я видел глаза абиссинцев — они не сдадутся. Они будут сражаться с нами до конца.

В штабной палатке генерал Эмилио Де