Вперед в СССР! - Михаил Ежов

успехов? Неплохо… Очень даже, — Красин взглянул на майора. — Ваш куратор уверена, что из вас может получиться толковый агент. Если направить вашу энергию в нужное русло. Что скажете, товарищ Громов? Хотите послужить Родине?

— Само собой, — ответил я.

Служил там, послужу и здесь. Почему нет? Всё равно ничего иного я в течение последних тридцати с лишним лет не делал. Да и не умел, если уж на то пошло.

— Даже не возьмёте время подумать? — спросил Красин.

— Не о чем тут думать, товарищ полковник. Я согласен.

КГБ-шник смерил меня очень внимательным и долгим взглядом. Затем кивнул и снова повернулся к Соколовой.

— Подавайте документы в академию. Посмотрим, что из вас получится, товарищ Громов.

Глава 7

Домой я возвращался уже после полуночи. Заполнив и подписав кучу бумаг, среди которых были, в основном, гарантии конфиденциальности. Читал я все бумажки внимательно, так что времени ушло на подачу документов, как это называла Соколова, немало.

— И это меня только на обучение берут? — усмехнулся я, когда майор, наконец, собрала все бланки и соединила канцелярским зажимом в стопку. — Сколько же придётся подписывать, если попаду на службу?

Девушка недоумённо сдвинула брови.

— Так ты уже попал, Громов, — сказала она, переходя вдруг на «ты». — Думаешь, особая академия КГБ — это так, поучился и передумал?

— А что, нет? — спросил я, изобразив удивление, чтобы спровоцировать куратора дать чуть больше информации.

Соколова покачала головой.

— Учёба агента — уже служба, — сказала она. — Кстати, для тебя будет особое задание. Я думаю, тебе даже понравится. Приступишь к нему параллельно с обучением, чтобы время не терять.

— Какое? — спросил я.

— Узнаешь в своё время. А сейчас держи вот это, — майор протянула мне красную пластиковую карту, на которой было написано: «Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодёжи». — Твой комсомольский билет. Членские взносы будут списываться с твоего счёта автоматически.

Я с удивлением взял в руки карту, перевернул и увидел серийный номер, свои данные и изображение шести орденов. Когда-то у меня был почти такой же документ, только на бумаге, пахнущей клеем, типографской краской и чернилами.

— Разве не нужно сдавать экзамен и предоставлять рекомендации, чтобы вступить в комсомол? — спросил я, глядя на выданную карту.

— Нужно, — кивнула Соколова. — Но тебя приняли по упрощённой процедуре. Назовём это так. На формальности нет времени, да и ни к чему они. Всё, сейчас ты свободен. Занятие в академии начнётся послезавтра в восемь утра. На проходной просто представишься. Там тебе после идентификации выдадут пропуск. Не опаздывай, Громов. Родина ждать не любит.

— А меня точно примут? — спросил я на всякий случай. — Не нужно сдавать экзамены?

— Считай, уже приняли. И ты всё сдал. Осталось только тебя оформить. Послезавтра уже начнутся занятия.

Видимо, тоже по «упрощённой процедуре», как называет это мой куратор.

— Летом? — спросил я, слегка удивлённый тем, что на учёбу придётся выйти уже через день.

Майор усмехнулась.

— В этой академии каникул не бывает, Громов.

Не знаю, просто у меня вышло попасть в особую академию КГБ или сложно — пока не имел возможности оценить. Да и какая разница? Куда больше меня интересовало, что за задание придумали для меня. И почему не сказали сразу, в чём оно заключается. И что означает вот эта фраза — «думаю, тебе даже понравится»?

В общем, было про что подумать, пока ехал домой. К моему удивлению, общественный транспорт ходил, так что добрался я быстро и без проблем.

Не хотелось никого будить, но ключ от подъезда я так до сих пор и не сделал.

— Кто там? — раздался настороженный голос матери, когда я нажал кнопку домофона.

— Это я, Влад.

Пискнул замок, впуская меня в парадную.

Женщина ждала на площадке.

— Отпустили⁈ — воскликнула она, порывисто обняв меня, едва я вышел из лифта. — Расскажи, что было-то!

Пахло от неё корвалолом и валерьянкой. Видать, пока ждала, принимала.

— Да всё нормально, мам, — улыбнулся я. — Просто расспросили, что случилось. Бандитов арестовали. Как Оля?

— Спит. Ничего не помнит. Наверное, оно и к лучшему. Ты-то хоть расскажи, как и что! Я места себе не находила. Привезли Олечку, сказали — мол, с тобой разбираться будут, задержан ты. Ничего не объяснили толком. Тебя совсем отпустили или под подписку?

— Совсем, мам, совсем. Говорю ж: нормально всё. Ты извини, я устал очень. Глаза прямо закрываются. Давай потом, ладно? Мне надо отдохнуть.

— Да-да, конечно! — спохватилась женщина. — Что ж я, дура, на лестнице тебя держу⁈ Пойдём, Владик… Ты кушать хочешь?

Я хотел ответить, что нет, но вдруг понял, что, и правда, проголодался.

— Можно.

— Вот и хорошо! — почему-то обрадовалась мать. — Мой руки и иди на кухню. Сейчас я всё разогрею. Поешь и спать пойдёшь.

Давно для меня никто не готовил. И я никак не мог привыкнуть к такому. Словно вернулся в детство — в некоторой степени, конечно. Странное ощущение… Очень, очень давно позабытое.

— Послезавтра пойду документы подавать в ВУЗ, — сказал я. — Решил учиться. Пора за ум браться. Погулял и хватит.

— Куда? — удивилась женщина. — То есть, я очень рада, но… не поздновато?

— Везде разные сроки, — ответил я уклончиво. — Если получится, расскажу. Не хочу сглазить.

— А, хорошо. Ну, давай, я пошла на кухню.

В ванной я помыл руки, затем — лицо. Сполоснул напоследок холодной водой. Чувствовалось, как по телу разливается что-то вроде истомы, иногда переходящей в тянущие боли. Словно после долгой тренировки. Я знал, что ощущение будет усиливаться. Это откат. У меня было слишком мало энергии, а использовал я Дар по полной программе. Со временем мне удастся прокачаться, и откат будет появляться реже, протекать менее интенсивно и проходить быстрее, но сегодня меня ждёт весёленькая ночка.

Чтобы немного облегчить боль, которая становилась всё сильнее во время позднего ужина, я набрал в ванну горячей воды, залез в неё и лежал, пока она не начала остывать. Затем встал и принял холодный душ. От контраста немного полегчало.

Наконец, я добрался до кровати. Искать положение поудобней было бесполезно — это я знал по опыту. Проще лечь на спину, вытянуть руки и ждать, пока заснёшь, стараясь не обращать внимания