Княжич варяжский - Александр Владимирович Мазин

Сергей его опасения отлично понимал.

Для чего князья купцам? Чтобы защищали. Для чего купцы князьям? Чтобы их обирать. Защита от Сергея Вощанику будет разовая, а ободрать купчину «по дружбе» — это любимое развлечение князей и воевод.

— А затем, — сказал Сергей, — что я у тебя и у друзей твоих буду воск и мед покупать. Много. И прямо здесь. По хорошей цене. Ты знаешь: я за товары плачу больше, чем все прочие. Из-за этого на меня Левота и окрысился. Мешал ему продавцов обсчитывать. Куплю дорого. Прямо здесь, в Новгороде. Никаких караванов, разбойников, мытных сборов! Смекаешь?

— А повезешь куда? — Идея купчине явно приглянулась, но он опасался конкуренции. Если такие, как Сергей, начнут массово возить на юг его товары, цены рухнут.

— Если полюбовно договоримся, в Киев не повезу, — пообещал Сергей. — К нурманам или к иным немцам. Есть у меня там покупатели.

— Это какие? — оживился купец.

— Такие, что у меня купят, а у тебя так возьмут, — уточнил Сергей, отбивая у Вощаника желание вызнать что-то о новых рынках.

— Мне надо подумать…

— Тебе? — Сергей поднял бровь.

— Нам, — поправился Вощаник.

Не удивил. Сергей с самого начала подозревал, что купчина — представитель братства.

В его прежней жизни таких купеческих союзов было до фига. Он сам входил в десяток как минимум. Не говоря уже о его собственной торговой системе. Но здесь, в Новгороде, этот процесс еще только начинался. И неудивительно. Сколько лет этому городу? Полвека. Те, кто здесь родился, еще толком состариться не успели. А богатств и спеси на десять поколений. А все потому, что место здесь сказочное. Начало основного водного пути с севера на юг. Не зря ведь и киевские князья пришли отсюда. И Олег, и Игорь. Даже странно, что никто раньше это козырное место не оседлал[7]. Но так или иначе, развиваться город будет стремительно. Вон уже другой берег обживают вовсю, потому что на этом стало тесно. В прошлой жизни, помнил Сергей, город уверенно захватил оба берега, а через Волхов выстроили мост. Крепкий такой. На нем нередко устраивали разборки между правобережьем и левобережьем. С него когда-то упал в воду идол Перуна, «вырвавшись» из христианских рук и попутно до смерти придавив пару человек.

Здесь пока что торжеством христианства не пахло. Перуна, впрочем, тоже особо не почитали. У здешних словен — свои боги. Ну да не принципиально. Важнее то, что крепкая позиция здесь, в Новом городе, — отличный плацдарм для развития. В структуру того Новгорода Сергей полноценно влезть так и не сумел. А в этом у него уже своя территория и «свой» тысяцкий конца. Общего, городского, здесь пока не выбирают. Вместо него княжий наместник с ограниченными правами и вече.

Правда, и недоброжелатели у Сергея здесь тоже имеются. Но — решаемо. Радикально.

— И много вас? — спросил он.

— Родня моя вся, — признался Вощаник. — Но я — старший сын! — тут же уточнил он, чтобы не уронить значимости.

Значит, пока что род, не братство. Ну так даже проще.

— Советуйся, — разрешил Сергей. — Но не тяни. Днями мы уходим.

Глава 13. Преданность по-новгородски

Вышли они из Новгорода только через четыре дня. Задержались, потому что, узнав о предложении, сделанном Вощанику, Сергея навестили еще пятеро купцов. Это ж какое искушение: не платить за охрану, да еще и игнорировать вымогателей — мелких владык.

Сергей в свою очередь сделал жест доброй воли: предложил Радиле присоединиться к каравану. Бесплатно. Так сказать, проявил дружелюбие. Заранее зная, что Радила откажется, потому что, по имеющимся у Сергея сведениям, свой санный поезд на юг боярин уже отправил, а новый ему за пару дней не собрать. О последнем сообщил Сергею Поджар. Очень полезный оказался деятель. Всех знал, ко всем имел подход. Вот только с Сергеем опростоволосился. А почему? Потому что обратился к неправильному источнику, Грудяте. А тот уж постарался представить Вартислава Дерзкого так, чтобы не отпугнуть.

В общем, и на старуху бывает…

Биография у Поджара была интересная. Мамка у него была из рода здешних огнищан, а папка… холоп. Причем латгал. Правда, холоп не простой, а боевой. Военнопленный, купленный этим самым огнищанином. И сбежавший при первой возможности, успев перед этим обрюхатить Поджарову мамашу.

В общем, детство у Поджара было трудным. В пять лет его продали. С глаз долой. Продали тогда еще соцкому Житовиду, а тот подарил холопчонка сыну. Служкой, игрушкой… Чем захочет.

Характер у Левоты уже тогда был упрямый. Если чего хотел, то подать непременно.

Поджар очень хотел выжить. А для этого надо было стать бояричу полезным. А еще лучше — незаменимым.

И Поджар стал. Добывал, что надо, воровал для него, если требовалось, угождал во всем, спал у порога, подскакивал по первому зову, терпел оплеухи и настоящие удары, выручая задиристого Левоту, когда тот выбирал противников не по силам. Выручал, защищал, спасал, принимал на себя вину вместо хозяина…

И своего добился. Стал тем самым. Незаменимым. А потом вдруг взял и выкупился. Насобирал денежек и принес как раз баллотировавшемуся в тысяцкие Житовиду. Причем при свидетелях. А сумма-то была — никакая. Сколько там за мальца пятилетнего взяли. Так-то Житовид на выкуп наплевал бы, не стал отнимать у сына полезную игрушку. Но — свидетели. Но — репутация. И закон. Рожден-то Поджар был от свободной женщины. А что продал дед ублюдка, так на то его, деда, воля. Да, продал втихую, чтоб репутацию не портить. Но Поджар не поленился, притащил видака — дедова младшего брата. Как уговорил, неизвестно. Но уговорил. И тот подтвердил: да, родился свободным. Следовательно, не обельный холоп, а залоговый. Имеет право выкупиться.

Ну и все. Выкупился.

Рассерженный Житовид в свою очередь пообещал проследить, чтобы ни один новгородец не дал ему ни работы, ни приюта, но Поджар не растерялся. Предложил Житовиду службу. Тот бы с удовольствием послал парнишку… побираться. Но вмешался сынок, который жизни без «подай, устрой, принеси» Поджара не представлял.

И Поджар вернулся. Но уже не на половичок под дверью, а с полными правами свободного новгородца. Пояс и нож он купил себе сам, а место за хозяйским столом, нормальную одежку и все прочее, положенное пареньку, обеспечил уже Левота.

А так все осталось по-старому. Включая кулачные бои, до которых Левота по молодости был изрядно охоч,