Космонавт - Феликс Кресс

и нашел свежий номер сборника «Вопросы авиации» за 1964 год. В нем обнаружилась интересная статья о подготовке космонавтов. Конечно, там не было конкретных имен и деталей, но зато излагались общие принципы тренировок.

Возвращаясь домой с книгами под мышкой, я всё думал о завтрашней лекциию. Голову наполняли формулы, схемы, определения, но внутри почему-то было спокойно — впервые за то время, как тут очутился, я чувствовал себя на своём месте.

В подъезде столкнулся с тётей Шурой, соседкой с третьего этажа, вечно с авоськой и одетой в халат с цветочками. Увидев меня с книгами, она одобрительно кивнула:

— Молодец, Серёжа. Учиться, учиться и ещё раз учиться, — с некотрым пафосом процитировала она Владимира Ильича, а потом усмехнулась невесело. — Ленка, небось, гордится тобой. Эх… Не то что мой лоботряс — спит до обеда и ни в зуб ногой, — вздохнула она и, покачивая головой, стала неспешно спускаться вниз.

Я усмехнулся в ответ, но про себя подумал: забавно, как жизнь поворачивается. Кто бы мог подумать, что однажды во дворе я стану примером для чужих детей. Ха!

Дома уже пахло домашней едой — мать вернулась с почты раньше обычного. Она стояла у плиты в синем халате, помешивая что-то на сковороде.

— Пришёл, — обернулась она. — Где был?

— Ага, — кивнул я, ставя книги на полку. — В библиотеке. Нашёл всё, что нужно для подготовки к экзаменам. Завтра ещё схожу.

— Какие планы на вечер? Снова на смену сегодня?

— Ага, — снова кивнул я и пошёл в ванную мыть руки. — Пойду. Дядя Боря сказал, работа лёгкая сегодня. Запчасти какие-то, — прокричал я из ванной.

Ужинали почти молча. Мать рассказывала про работу, про то, как начальник опять ругался из-за очередей на почте. Я кивал, но мысли были далеко — в Политехническом музее, где завтра сам Штернфельд будет читать лекцию.

В первой своей жизни я и не мечтал встретиться с такими людьми.

— Ты сегодня какой-то рассеянный, — заметила мать, убирая со стола.

— Экзамены скоро, вот и думаю, — ответил я и пошёл переодеваться в рабочую одежду.

В семь вечера я уже стоял у подъезда, дожидаясь соседа. Он пришёл вовремя, по-прежнему трезвый. Молоток! По дороге к станции рассказывал, что сегодня наша бригада увеличится — старший взял ещё одного работягу.

— Кого? — спросил я, чтобы поддержать разговор.

— Да Ванька… — дядя Боря помолчал, потом криво усмехнулся. — Помнишь, такой здоровяк, неуклюжий, всё время с шпаной ошивается.

Я нахмурился. Помню, конечно. Тот самый, которого я тогда почти на автомате вытащил из-под падающей балки. Связи с ним у меня нет, и делить, вроде бы, нечего… но если полезет — сам виноват.

На товарной станции нас уже ждали. Вагон стоял на запасном пути, неподалёку разговаривал с каким-то мужиком, размахивая руками, бригадир в засаленной телогрейке, а рядом с ними переминался с ноги на ногу тот самый Ванька — высокий, широкоплечий, в потёртой рубахе навыпуск. Взгляд у него был не хмурый, а, скорее, неловкий.

— Ну, давайте, орлы, — буркнул бригадир, когда мы все собрались. — Разгружаем запчасти. Радиодетали, вон те ящики. Осторожно, хрупкое!

Работа началась. Ящики и правда оказались не тяжелыми, но внутри что-то мелкое тонко звенело. Ванька работал молча, лишь изредка бросая на меня косые взгляды.

Через час, когда бригадир отошёл проверить следующую партию, здоровяк неловко заговорил:

— Погода сегодня… ничего. Тепло ещё.

Я кивнул, перекладывая ящик.

— Завтра, говорят, дождь будет, — продолжил он, явно пытаясь завязать разговор.

— Может быть, — сухо бросил я.

Ванька замолчал, но через пару минут вздохнул, поставил ящик на землю, выпрямился и вдруг сказал:

— Слушай… Спасибо, что тогда… вытащил.

Я посмотрел на него удивлённо.

— А то я бы… — он махнул рукой. — Короче, спасибо.

— Пожалуйста, — пожал плечами я. — Любого бы вытащил.

— Да? — он хмыкнул. — А я тебя… раньше засранцем считал, зазнайкой. Тихий, книжки читаешь.

— И? — вскинул бровь я.

— И ошибался, — Ванька потёр ладони о брючину. — Может, как-нибудь… отблагодарю.

Я хотел было отшутиться, но вдруг заметил, что у него в руках не папироса, как обычно, а леденец на палочке.

— Бросаешь курить?

— Пытаюсь, — он смущённо сунул конфету в карман. — Дядя Боря сказал, ты в аэроклуб идёшь?

— Ага, — кивнул я и взялся за ящик.

— Молодец, — неожиданно сказал Ванька. — Летать — это здорово.

Дальше мы работали уже без неловких пауз. А когда бригадир вернулся, Ванька вдруг вызвался таскать самые тяжёлые ящики. Те, что побольше.

Смену мы закончили ближе к одиннадцати вечера. Получили заработанные деньги у бригадира и отправились домой.

Шли мы с дядей Борей по вечерней Москве, обсуждая последние новости. Сосед сетовал на то, что сигареты подорожали до 30 копеек за пачку, и рассказывал, что в новом универсаме на проспекте Мира якобы появились дефицитные болоньевые плащи.

— Говорят, очередь с ночи занимают, — ворчал дядя Боря, закуривая самокрутку. — А у нас в гастрономе вторую неделю мясо худое продают. Нема нормального.

Вдруг я заметил тёмную фигуру и остановился — кто-то лежал у остановки трамвая. В слабом свете уличного фонаря было видно, как человек пошевелился, что-то промычал.

— Смотри, — толкнул я дядю Борю локтем.

— А, — махнул он рукой. — Напился. Обычное дело. Сейчас милиция приедет и в вытрезвитель заберёт. Пойдём.

Нет, тут что-то было не то. Я уже шел к лежащему. Вблизи стало ясно — мужчина лет пятидесяти в добротном костюме, лицо синюшное, одна рука судорожно сжимает грудь. Сердце?

— Дядя Боря! Он не пьяный! — крикнул я, уже расстёгивая мужчине воротник. — Беги, звони в скорую! Быстро!

Пока сосед бежал, я действовал по сразу же всплывшему в голове алгоритму: проверил пульс — нитевидный, прерывистый. Расстегнул рубашку, ослабил ремень. Приподнял ноги, подложив под них свёрнутую кофту. В это время «пациент» всё-таки отключился, и пульс совсем пропал. Вот чёрт! Я начал делать непрямой массаж сердца, считая ритм: «И раз, и два, и три…» — как учили на курсах первой помощи в прошлой жизни.

«Мужик, только не сейчас», — мелькнуло в голове. В 1964-м ещё не было тромболитиков, не говоря уже о дефибрилляторах.

Через пару минут (которые показались мне вечностью) подбежал запыхавшийся дядя Боря:

— Скорая едет! Что с