Японская война 1904. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов

все стороны. А тем временем навстречу великому князю так же пафосно и дорого выехал комендант Порт-Артура, Стессель. В этом времени он не сделал ничего особенного для защиты города, но и ошибок, как в моем, тоже не натворил… Тем не менее, слушать, как хвалят того, кто должен был сдать город, мне не хотелось, и я попросил Кондратенко вместо этого показать мне местные укрепления.

Роман Исидорович с радостью согласился. Мы взяли лошадей и проехали мимо всех фортов, с первого по седьмой. Было видно, как разрослась сеть укреплений вокруг каждого из них, и как в то же время японские гаубицы разнесли до основания даже бетонные стены и перекрытия. Какие-то форты пострадали больше, какие-то меньше, но следы сражений были везде. Причем не только на суше. Побитые остатки 1-й Тихоокеанской эскадры тоже привлекали внимание. Пять броненосцев, один крейсер, десяток миноносцев.

— Сильно корабли пострадали? — спросил я у Кондратенко, кивнув на бухту.

— Из 12-дюймовок выбито только 4 штуки, — тот сжал губы.

— Из скольки?

— Из 19.

— А артиллерия поменьше?

— Из 54 6-дюймовок осталось 43, но большая часть уже снята и отправлена на поддержку береговых укреплений.

— Значит, если вернуть все на место, у нас на море еще может получиться грозная сила?

— Говорят, из Петербурга уже отправили лучших инженеров, но я не знаю, получится ли обойтись без замены ходовых машин.

— Получится. А если добавить еще 7 броненосцев 2-й Тихоокеанской, то мы даже с побитыми кораблями станем главной силой в Азии, — мое настроение еще немного улучшилось.

Да, с одной стороны, как-то много «если» получается, но с другой, мы уже столько изменили. Мой взгляд остановился на трубах «Ретвизана» — например, он теперь точно никогда не станет частью Японского флота и не будет поддерживать высадку интервентов в 1918-м. Даже если все остальное пойдет прахом, если я больше совсем ничего не сделаю — уже только за этим простым изменением будут стоять тысячи спасенных жизней.

Потом мы поднялись еще выше и дошли до горы Высокой. Столько слышал про эту высоту 203 и вот теперь смог увидеть вживую, и что тут сказать. Это место было похоже на шахту. Или на муравьиную нору! Сама гора — скалистая, без единого дерева, только редкий, мелкий кустарник. А в ней сотни редутов и ходов, объединенных в единую сеть. Пулеметные гнезда против пехоты, артиллерийские позиции на самых разных уровнях, от подножия горы до ее вершины.

Мы как раз поднялись к самой макушке Высокой, когда Кондратенко чуть не вздрогнул, заметив медленно ползущий в сторону Порт-Артура эшелон.

— Привык, что с той стороны только японцы, — вздохнул он. — Кстати, Вячеслав Григорьевич, а вы не знаете, что это едет? Грузы для флота?

— К сожалению, флоту я пока ничем не смогу помочь.

— Вы так ответили… это ваш поезд?

— Мой, — я улыбнулся. — Но что там, я пока не скажу. Давайте лучше спустимся, и вы сами все увидите.

Кондратенко пару раз пытался меня разговорить, но я держался до самого вокзала, а потом генерал и сам все понял. Красные кресты на каждом вагоне оставляли слишком мало места для маневра.

— Это лекарства?

— Лучше. Это лекарства, доктора и лучший организатор по медицинской части во всем 2-м Сибирском.

За спиной раздался еле слышный шелест шагов, и я даже со всем своим чутьем смог уловить их лишь в самый последний момент.

— Я рада… — голос княжны коснулся моего уха, а сама девушка на мгновение оказалась так близко, что я ощутил запах ее губ. Но вот мгновение прошло, и Татьяна Гагарина с хитрой улыбкой уже стояла прямо перед нами. — Я рада, что вы так высоко цените мои заслуги, генерал.

— Ценю? Вы, наверно, не видели последние отчеты доктора Слащева. Ваши госпитали за счет скорости развертывания и организации работы дают трехкратный рост по количеству спасенных жизней. И как после такого вас не называть лучшей?

— Ну, местные доктора уже успели назвать меня выскочкой и сказали, что будут рады лекарствам, но вот лечением займутся сами. А! Еще и врачей моих пробовали переманить…

— И вы?

— Мы начали разворачивать госпиталь рядом с вокзалом. Тут удобнее всего будет сортировать раненых, а уж в том, что мне их привезут… — девушка улыбнулась. — Я буду рассчитывать на вас, Вячеслав Григорьевич, и на страшный армейский произвол, против которого наша медицина ничего не может поделать.

Кондратенко, который сначала слушал наш разговор с расширившимися глазами, не выдержал и фыркнул.

— С произволом можете рассчитывать на меня. Моих солдат я вам разрешу осматривать и лечить по вашему усмотрению. С Фоком будет сложнее, но… Думаю, мне есть что предложить Стесселю, и мы решим все вопросы на его уровне.

Я на мгновение замолчал. Прекрасно понимаю, что именно Кондратенко может предложить коменданту Порт-Артура — славу. Славу не только защитника города, но и вдохновителя устроенного генералом прорыва. Обидно…

— Вы уверены? — я внимательно посмотрел на Кондратенко.

— А вы уверены, что ваши госпитали спасают больше жизней, чем обычные?

— Уверен.

— И я тоже.

Мы несколько секунд бодались взглядами, а потом я просто не выдержал и крепко обнял Романа Исидоровича. Настоящий мужик и настоящий офицер — как бы странно два эти слова не звучали рядом друг с другом. Особенно в этом времени.

— Если будет желание, то переводитесь к нам во 2-й Сибирский, — предложил я.

— Думаете, у вас найдется место для еще одного генерала? — удивился Кондратенко.

— А думаете, после Квантуна и Дальнего мне не дадут повышение?

— Если война закончится, то, может, и не дадут…

— Тогда можете не сомневаться, — моя улыбка растянулась на пол-лица. — Уже скоро 2-й Сибирский будет расти дальше, и толковый генерал, с которым я могу найти общий язык — это просто подарок судьбы.

Кондратенко все-таки мне не поверил. Начатые царем переговоры, бегство японцев, освобожденный Порт-Артур и идущие к нам корабли Рожественского — ему казалось, что наша сила делает мир неизбежным. Поэтому он отправился смотреть, как доктор Павлов будет проводить операции на черепах еще недавно считавшихся безнадежными раненых, а я… Остался на вокзале. По регламенту поезд разгрузят за два часа, а там, по пути на север, он закинет меня обратно к Дальнему.

— Значит, еще не все? — княжна в отличие от генерала поверила