Чужак из ниоткуда 3 - Алексей Анатольевич Евтушенко

[2] Повесть Василия Аксёнова, опубликованная в «Юности» в марте 1968 года.

[3] Стихотворение «Гамлет» Бориса Пастернака.

Глава девятая

Чудеса на Таганке (продолжение). МВТУ им. Баумана. Сильные мира сего

Я покосился на Высоцкого. Тот едва заметно вздохнул и отвёл глаза.

В дверь коротко и громко постучали.

— Занят! — рявкнул Любимов.

Дверь отворилась, вошёл мужчина средних лет в костюме и галстуке.

— А, Коля, — сказал Любимов. — Заходи, Коля. Вот, изволь видеть, твой протеже актёр Высоцкий опять напился и едва не сорвал спектакль. Если бы с неба не упал этот юноша, — он показал на меня, — всё бы закончилось очень плохо. Говорил уже, повторю тебе — этот юноша нас спас.

Мужчина подошёл, протянул руку. Я встал.

— Николай Лукьянович [1], — представился он. — Директор этого творческого бардака.

— Сергей Ермолов. Можно просто Серёжа.

— А по отчеству?

— Мне четырнадцать лет, Николай Лукьянович, какое отчество.

— Сколько⁈ — изумлённо переспросил Любимов.

Алла Демидова даже наклонилась вперёд, чтобы через Высоцкого заинтересованно посмотреть на меня.

— Но по паспорту — шестнадцать, — сказал я.

— Какая интересная история, — заметил Высоцкий. — Прибавил себе два года?

— Не я, Комитет госбезопасности. Иначе меня было не вытащить из США.

— А что ты делал в США? — спросила Демидова.

— Работал в бродячем цирке. Есть такой — Circus Smirkus. Не слышали?

Николай Лукьянович отрицательно покачал головой.

— Час от часу не легче, — пробормотал Любимов.

Высоцкий и Золотухин расхохотались.

— Кем работал? — поинтересовался Высоцкий.

— Артистом. Выступал на сцене с номером.

— Каким?

— Стрелял. Свечи гасил, в карты попадал — из «двоек» «тройки» делал. В таком роде.

— Юный ковбой?

— Разрешите представиться, — я поднялся поклонился и, подражая голосу Мэттью Раймонда, провозгласил. — Лучший стрелок старой доброй Англии Джимми Хокинс по кличке Юнга! Когда-то с помощью своей необыкновенной меткости он добыл сокровища кровожадного пирата Флинта на далёком острове, а теперь продемонстрирует своё искусство нам!

— «Остров сокровищ»! — воскликнула Алла Демидова. — Неожиданный образ. И как, был успех?

— Не жаловался.

— Так мы в некотором роде коллеги? — осведомился Золотухин, забавно приподнимая брови.

— Погоди, — сказал Высоцкий. — Как ты в Штатах оказался? Ты американец?

— Русский. Более того — советский. Меня ЦРУ выкрало, чтобы узнать кое-что важное. Случилось это в апреле месяце в городе Мары — областном центре Туркменской ССР. Но я сбежал, примкнул к цирку и… Товарищи, это длинная история, давайте как-нибудь в следующий раз. К тому же, я не всё могу рассказывать. Подписку давал.

— Чувствую себя на страницах авантюрного романа, — сообщила Демидова.

— А вы ещё спрашиваете, за что мы любим театр, — сказал Николай Лукьянович.

— Я не спрашиваю, — сказал Любимов. — Я знаю. Театр — это мы, а себя нужно любить. Иначе ничего не получится.

— Разве не ближнего своего? — неожиданно подала голос Таня.

— Да. Но как самого себя, — парировал Любимов. — Как интересно, советская молодёжь цитирует Евангелие. Неплохо, неплохо. Но мы отвлеклись. Речь шла о чуде. Серёжа, думаю, вы с вашими разнообразными талантами уже догадались, какое чудо я имею в виду.

— Думаю, да, — сказал я и посмотрел на Высоцкого. — Владимир, вы как? Вам нужно чудо?

— Я могу бросить в любой момент, — сказал Высоцкий преувеличенно нейтральным голосом.

— И этот момент настал! — торжественно провозгласил Любимов.

Высоцкий едва заметно поморщился.

— Товарищи, — сказал я. — Вы можете оставить нас с Владимиром Семёновичем наедине минут на двадцать-двадцать пять? Иначе ничего не получится.

— Однако, — пророкотал Любимов. — Меня выгоняют из собственного кабинета?

— Пошли, Юра — Николай Лукьянович взял Любимова под локоть. — Пошли, не будем мешать. Дело интимное. Алла, Валера, и вы, девушка, — за мной.

Все вышли, дверь закрылась.

— Значит, так, — сказал я. — Как всегда, есть новость плохая и хорошая. Плохая заключается в том, что вы, Володя, больны. Эта болезнь называется алкоголизм. Ещё одна плохая новость — алкоголизм практически не лечится.

— Ты разве врач? — насупился Высоцкий.

— Нет, я волшебник. Тебе чудо нужно, или так и будешь загибаться на глазах у всех, кто тебя любит? — я намеренно перешёл на «ты».

— Что ты предлагаешь?

— Предлагаю хорошую новость. Я могу сделать так, что ты не будешь пить… ну, скажем, год.

— А что будет через год?

— Сам решишь. Перед тобой откроются три пути. Или будешь контролировать потребление спиртного самостоятельно, или бросишь пить навсегда, или погибнешь.

— Погибну?

— Ага, от водки. «Но нет, никто не гибнет зря. Так лучше, чем от водки или простуд» — процитировал я его песню. Так вот, ты не альпинист, не космонавт и не пограничник на острове Даманский [2]. Погибнешь зря, от водки. Как последний подзаборный алкаш. Прости за откровенность, но это правда.

— Я правильно понимаю, что сейчас передо мной только два пути? — спросил Высоцкий.

— Да. Или завязать на год или погибнуть.

— А ты можешь сделать так, чтобы я на всю жизнь завязал?

— Могу. Но оно тебе надо? Такие решения человек должен принимать самостоятельно. В особенности человек твоего уровня одарённости. Свобода, понимаешь?

— Понимаю. Свобода — это важно. Важнее, пожалуй, ничего нет.

— Разве что любовь, — сказал я. — Но мы об этом можем поговорить в другой раз. Принимай решение, Володя. Сейчас.