Скульптор - Анна Урусова

перемещаясь исключительно между кухней и собственной каютой — благо, «хитрецы» космонавтов прекрасно умели подключаться к Эльдорадо[1] и воспроизводить любой объект из него. Впрочем, не показывалась она на глаза и в кухне, и в «коридорах». На четвёртый день Костя почти попросил Власова проверить, как там Людмила, но передумал, ограничившись настройкой камер в кухонном отсеке — теперь, зафиксировав лицо Людочки, они передавали сообщение на панель состояния корабля.

***

— Кто-нибудь знает что именно случилось с Кузнечиком в Облаке Оорта? Столько раз слышал о том, что там что-то произошло и испортило ему карьеру, а что – так и не понял.

На четвёртые сутки Мухаммед, очевидно соскучившийся по более содержательным разговорам, чем краткие отчёты в конце дежурства, сменившись, наскоро отужинал бутербродами и прессованными фруктово-ореховыми батончиками, чаще называемыми космонавтами кроличьим пайком (желания готовить что-то более сложное у экипажа «Вестника» в последнее время не появлялось). И вернулся в рубку.

— Шутишь? — Костя не повернулся, не желая выпускать из виду ни космос, ни данные о состоянии корабля, но даже его плечи выглядели крайне удивлёнными. — Эта история уже четвёртый год с языков не слезает.

— У вас, в военном флоте. Я четыре года в гражданском летал, в основном народ между Землёй и астероидными базами катал, пару лет назад получил младшего лейтенанта и перешёл в научно-исследовательский флот. Я и не собирался, да Свиридов-младший сказал, что мою реакцию жалко на астероидниках гробить. И приглашения сюда уж никак не ожидал.

— Я своего назначения тоже не ожидал. А Валёк в девяностом в облаке Оорта инопланетный корабль уничтожил. — Выдержав несколько секунд паузы, за которые Муха успел как следует усомниться в собственном здравомыслии и удостоиться серьёзного кивка от Власова, Костя продолжил. — Ну как корабль… Валёк испытывал первый прототип ФаВ-1.

— Межпланетный истребитель. Окончательно принят на вооружение в две тысячи девяносто первом. Маленький, вёрткий, разгоняется до четырёхсот километров в секунду. — Увидев, что Мухаммед совершенно не понимает, о каком таком фаве идёт речь, а Костя не очень уверен, стоит ли подробнее описывать корабль, Власов счёл нужным вмешаться. — Прости, что перебил, но в разработке покрытия ФаВ я тоже участвовал, не сдержался.

— Спасибо. Я был не уверен, какая у него максимальная скорость. — Костя немного повернул кресло, так, чтобы краем глаза отслеживать происходящее снаружи «Вестника», но и не сидеть совсем уж спиной к собеседникам. — Задача у Валентина была простая — выйти в заданную точку, дождаться «пустой» астероид-цель, выполнить несколько манёвров и, поразив цель, «отступить» к Земле. И всё было бы хорошо, если бы у него одновременно не сбились навигатор и парочка сканеров. ФаВ изначально вышел не в тот квадрат, в котором должен был оказаться — по инструкции в этом случае требуется немедленно вернуться на Землю, ну или на станцию, с которой стартовал. Но Валёк, к сожалению, слишком хороший лётчик, и он решил, что доберётся в нужный квадрат самостоятельно.

— Дела... — Муха поёжился, явственно представив, что сказал бы ему его непосредственный начальник на подобное самоуправство. И не поверил своим ушам, услышав невесёлый смешок Кости.

— Это ещё ничего, за это ему бы максимум очередное звание на год задержали. И то для острастки. Там более, что он без проблем добрался руками в нужный квадрат и даже нашёл выработанный астероид, на который перед уходом работники нужных маячков навешали. А вот потом начались серьёзные проблемы: сканеры ФаВа показали парой секунд левее нечто, что с высокой степенью достоверности можно было идентифицировать как неизвестное техническое приспособление, иначе — чужой корабль или что-то похожее. Ну и Валёк, не раздумывая, атаковал его своим НИХом[2].

— А на самом деле?

— К счастью, это был лишь осколок аммиачного льда, хоть и крупный. Даже не астероид с полезными ископаемыми. Но мог быть и какой-то новый корабль цветастеньких[3]. Или не цветастеньких. В общем, отстранять Валентина от пилотирования дураков не нашлось, он действительно один из лучших лётчиков. Но и подпускать его к принятию более-менее серьёзных решений никто не будет.

— И как Кузнечика ещё в Везунчика не переименовали? Учудить такое и лишиться всего лишь определённого типа назначений… — Мухаммед экспрессивно всплеснул руками. — А с осколком льда что стало?

— Мстить не пришёл, в страшных снах не является. Видимо, по-прежнему болтается где-то на задворках облака Оорта. Или погиб смертью храбрых при встрече с более крупным обитателем Облака, чего не знаю, того не знаю. Что ему какой-то хитрый поток частиц сделает?

— Кузнецову крупно повезло, что Вячеслав Артемьевич куда гуманнее предшественников. Вернее, может позволить себе быть гуманнее, чем предшественники. — Власов наконец окончательно присоединился к разговору, свернув проекцию, заполненную длинными и малопонятными пилотам формулами. — Я сам Иванковского толком и не застал, а вот наставник рассказывал, как сильно прежний председатель не любил разгильдяйство такого рода. Валентин бы не только за панель управления больше не сел — даже пассажиром бы на гражданский рейс не попал.

— Ну так время другое. Спокойное. — Костя ехидно пробормотал что-то вроде «угу-угу», и Муха поправился. — Ну, не совсем, но уж точно спокойнее, чем пятидесятые и Неслучившаяся Война. Иванковский же тогда матобеспечением оборонного сектора заведовал, должен был насмотреться на раздолбаев и их жизне… — Мухаммед осёкся, сообразив, что спорит с безмерно уважаемым им старшим товарищем, но всё же, после паузы, тихо закончил, — …деятельность.

— Насмотрелся, но личные счёты к разгильдяям у него ещё до Неслучившейся возникли. Костя, вам старшие товарищи в космическом университете не рассказывали о том, почему в вузовской столовой запрещены любые морепродукты и даже рыба не в почёте?

Изрядно удивлённый Костя покачал головой.

— Удивительно. Ну да ладно. — Власов поправил сползшую с плеча лямку комбинезона — на сей раз, разнообразия ради, серого, — и вытянул скрещенные ноги, откинувшись на спинку кресла. — В начале сороковых основным вектором для естественных наук был поиск разумной жизни на Земле.

Юрий Валерьевич прервался, сообразив, что для того, чем занимались тогда многие биологи ОСР, нужно подобрать какое-то другое описание, и Костя не выдержал:

— Что, до такой степени в человечестве разочаровались?

— Согласитесь, у них были причины. — Власов ехидно усмехнулся. — На самом деле, нечеловеческий разум искали тогда с вполне конкретной целью: кто-то предположил, что, коль уж имеющие четыре конечности обитатели суши не могут до конца