Дух экстаза - Greko

Эта суета заставила мое сердце застучать сильнее — как молот оно бухало в груди, отдаваясь в висках. Не у меня одного. Нетрудно было заметить, как напряглись лица артельщиков, как Ося и Изя схватились за руки, пристально вглядываясь в просветы между досок.

— Мистер Найнс! — бросился ко мне Поль из чрева вышки, заполненного голосами, металлическим лязгом и странным гулом. — Мы вскрыли кровлю опорного горизонта. Сейчас попробуем спустить эксплуатационную колонну. Готовьте бочки! Как только вы, Баз, догадались, что именно здесь нужно бурить? В этом богом забытом месте? Ведь не было просачивания, как в Лос-Анджелесе.

Пусть Поль меня окончательно запутал своими «плеоценами», пластами, горизонтами и прочей фигней от нефтяников, пусть он походя обосрал прекрасный Хантинтон-бич, все ему простил. Схватил его своими лапищами, приподнял над землей и закружил, выкрикивая в воздух:

— Интуиция, парень! Чуйка! Интуиция! Чуйка!

Какая-то незамутненная яростная радость подхватила меня и понесла. Я так не восторгался ни разу за все время своего попаданства 2.0. Ни тогда, когда на полу дачи в Подмосковье увидел гору похищенных денег. Ни тогда, когда порвал как тузик грелку биржевых спекулянтов в Нью-Йорке. Радость победителя природы — вот что меня так взвихрило.

И не только меня. Все заорали, словно каждого накрыл внезапный приступ безумия. Рев сорока мужских глоток сделал бы честь выступлению футбольных фанатов в момент забитого любимой командой мяча.

— Баз! Что у вас случилось? — срывая голос, завопил Маккален из-за забора.

Скрываться дальше не было смысла. Я распахнул ворота, выскочил на улицу.

— Нефть случилось! Вот что!

— Нефть? — мгновенно посуровел Эд, отступая на полшага под моим напором. — Пропала община!

— Нет, дружище! Община мигом превратится в город, а ты станешь мэром! — ответил я Маккалину, улыбаясь от уха до уха.

Он вернул мне широкую улыбку. Но через секунду вновь стал серьезным и слегка побледневшим.

— Что скажет мистер Хантингтон, Баз? У тебя будут проблемы.

… Местный лендлорд и хозяин красных вагонов ЭлЭй не торопился свернуть мне шею. То ли продумывал стратегию уничтожения нарушителя, то ли консультировался с юристами. Сайрус меня изначально ввел в курс дела: хоть у Хантингтона и были все права на недра, но вторая перепродажа земли существенно исказила юридическую картину. В калифорнийских судах еще со времен «золотой лихорадки» не раз рассматривались такие иски, и существовали прецеденты, когда золото- или нефтедобытчик выигрывал спор. Судебное дело могло тянуться годами, даже добраться до Верховного Суда. И никто не мог мне помешать все это время вычерпывать нефть. Если только мистер Генри не добьется судебного запрета на эксплуатацию скважин.

— Мы с легкостью опротестуем такой запрет, — уверял меня лойер — Ставь новые вышки и ничего не бойся.

Я и ставил. Наши тридцать участков постепенно превращались в железный лес. Поселковый народ злобствовал, грозил мне карами египетскими. Но потом до него дошло, что я многих буквально озолотил. И пошел с предложениями поставить вышку и на его участке. Или купить этот самый участок. Или войти в партнерство. Или принять на работу.

(фото, наглядно демонстрирующее, что Васе повезло не случайно. Тот самый Хантингтон-бич. На Лонг-бич все тоже самое)

Если бы не Хантингтон. Перспективы будущего обогащения упирались все в того же мистера Генри. Приходилось держать в уме, что он может и более простым способом перекрыть мне кислород. Например, через железнодорожные перевозки, которые контролировал. Но почему бы ему не принять ситуацию, как она есть? Сложно бороться с течением, особенно, если его формируют привыкшие к свободе простые американцы, почуявшие запах больших денег!

Первой ласточкой серьезного изменения умонастроений стало появление у ворот моего участка представителей Holly Sugar, Джима Гиббсона и Стиви Перри.

— Нам передал мистер Маккален, что вы интересовались покупкой нашего завода.

— Было такое, отрицать не стану.

— Как вы смотрите на то, чтобы войти с нами в партнерство? Без сырья наш завод загнется, а вы нуждаетесь в независимой переработке своей нефти. Можно обсудить условия совместного бизнеса. Есть идея перепрофилировать фабрику.

— Интересное предложение, джентльмены. Нужно подумать.

— Сколько вы сейчас добываете?

— От 50 до 200 баррелей в день с каждой вышки. Скважина скважине рознь, как ни странно. Стоят рядом, а продуктивность отличается.

— Неплохо, — кивнули техасцы. — Сто тысяч баррелей в месяц — с таким объемом можно работать. При средней цене за баррель в 72 цента и при значительном снижении затрат на транспортировку можно договориться о плодотворном союзе.

— У меня «Стандарт Ойл оф Калифорния» сейчас забирает сырую нефть на свой завод.

— «Стандарт ойл» — те еще свиньи. Еще наплачетесь с ними. Чтобы вам быстрее думалось, готовы вам дать площадку под хранение излишков.

— Очень щедро, господа. Я, пожалуй, соглашусь и подумаю, как нам скрепить зарождающуюся дружбу. Но почему вы сами не хотите у себя во дворе воткнуть десяток качалок?

— Мистер Генри Хантингтон держит нас за яйца.

— Понятно. Теперь мне предстоит выяснить, в каком положении пребывают мои.

… Встреча с Хантингтоном, человеком и пляжем, как я в шутку окрестил мистера Генри, случилась через месяц. Я к ней подготовился.

Во-первых, за меня замолвила словечко старушка Кэролайн, написав железнодорожному магнату просьбу встретиться со мной. К ее голосу в ЭлЭй прислушивались. Она была ярой поборницей президента Рузвельта — не Франклина, который еще не уселся в инвалидную коляску, а Теодора. Этот пламенный борец с трестами и за социальную справедливость получил в лице миссис Северанс мощного толкача на выборах. Хантингтон тоже принадлежал к этому лагерю и постоянно конфликтовал с реакционным крылом республиканцев, особенно с «Лос-Анджелес Таймс», с пеной у рта возмущавшихся новомодными затеями президента. Ее издатель, отставной бригадный генерал Гаррисон Грей Отис, избрал одним из объектов своих атак «Пасифик электрик» с его красными трамваями и железнодорожным вокзалом в самом центре Лос-Анджелес-Сити, мешающему городскому движению. Так что ссориться с Кэролайн, с влиятельным союзником из лагеря прогрессистов, Хантингтону было не с руки. Я же с легкостью добился ее протекции, напомнив ей о своей благотворительности в деле освобождения невольников города и пообещав нехилое пожертвование для ее детских садов. Бунгало в ее поместье так и осталось пока за мной.

Во-вторых, я заявился на встречу при полном параде, чтобы сразу дать понять: меня не запугать длительными судебными тяжбами. Если в России людей встречали по одежке, то в САШ уже можно