Дух экстаза - Greko

местными кабальеро! — судя по всему, местные сеньориты нашли золотую улыбку Джо неотразимой. Половозрастным горячим мексиканцам такое могло не понравиться.

— Кабель — что?

— Не что, а кто. И это ты кабель, а они благородные сеньоры. По-ихнему, кабальеро. Выходит, с церковью все решили, осталась свинья?

— Так у тех же мексов можно прикупить. Только мелкие у них свиньи. И без шерсти нормальной. Черно-серые такие. Не боровы, а недоразуменье.

— Вот и займись. Возьмешь одного из каджунов с собой — пусть сам решит, сколько штук брать. И завязывай со шлянками, а то будет, как в Питере…

— Еще, Василий Петрович, — прервал мой воспитательный процесс бывший подпоручик, — они приглашают всех нас в воскресенье на вечеринку. Просят разрешения провести ее на пляже.

— Гулять — так гулять, — согласился я. — Раз без пляжной вечеринки бурить нельзя, будем любоваться закатом в океане с бокалом вина в одной руке и куском свиной колбасы — в другой.

Насчет «любоваться» я не преувеличил. Пляж в Хантингтон-бич был выдающимся. 10 миль чистого песка и большие приливные волны вдали. Рай для будущих сёрфингистов. А пока доска здесь в моду не вошла, оставалось наслаждаться пряной каджунской едой и приливами иного сорта — винными. Очень уж до винишка луизианцы оказались охочи. Сразу видно французов. Под хоровое пение старинных французских баллад выпили на вечеринке столько, что я думал, они наутро не встанут. Но, к моему удивлению, встали, как огурчики, и сразу приступили к работе, не заикаясь об опохмелке.

Начали с того, что выкопали большую яму два на два. Попросили нас заполнить ее водой. А сами занялись сборкой вышки из толстых брусьев. Всем руководил только что прибывший бригадир Поль, сносно говоривший по-английски. С ним взаимодействие бригад пошло куда веселее.

Я отлынивать не стал. Переоделся в рабочий комбинезон, взял в руки гаечный ключ и пошел подсоблять.

… Лос-Анджелес праздновал ежегодную Фиесту — не то апрельское преддверие празднования Синко де Майо, не то ответ турниру роз в Пасадене. На Олд Плаза строились ряды участников шествия — от всадников в средневековых нарядах до военных в белой парадной форме. Толпы зевак облепили балконы, окна и даже крыши, заполнили до отказа тротуары. Улицы, по которым должна была следовать процессия, очистили от транспорта — от машин и двуколок окрестных фермеров. Множество народу из близлежащих сельских округов, включая Ориндж, стекались в ЭлЭй, чтобы принять участие в многодневном фестивале в Фиеста Парк, посмотреть театрализованные представления, послушать выступления музыкантов и, если повезет, выиграть приз — деньги, комплект нижнего белья или венгерскую вазу. Городские власти в этом году не поскупились. И собрали на праздник толпу народу. Нам это оказалось на руку. Не успели городской парад тронуться с места, как каджуны запустили свою шайтан-машину.

Загремела паровая установка, запуская ротор и насос. Длинная труба выплюнула облачко черного дыма. Завизжал бур, вгрызаясь в твердую калифорнийскую землю. Обшитая горбылем сверху донизу вышка завибрировала. Заскрипела лебедка, подающая трубы. Я трижды плюнул через левое плечо: «Поехали!»

Понятно, что первую вышку мы поставили на моем личном участке. Если повезет, войду в историю. Как же! На участке мистера Найнса забил первый нефтяной фонтан в округе Ориндж, напишут в будущем газеты, а за ними прочие доценты с кандидатами. Хотя хотелось бы обойтись без фонтана. Я же за экологию, но это не точно. Каджуны обещали запихнуть в самом конце то ли какой-то фильтр, то ли запорную колонну на цементе. Но гарантий не давали, что не изгадят в хлам всю площадку. С первой скважиной всегда трудно.

День подошел к концу. Устали с непривычки как собаки. Из заранее установленных у забора больших емкостей, предназначенных для будущей нефти, без перерыва таскали воду, которую каджуны обозвали буровым раствором. Им они промывали скважину, избавляя ее от шлама — измельченной породы.

Луизианцы бурили по-техасски — лопастное долото, «рыбий хвост», дробящее породу, присоединялось к колонне бурильных труб. Роторное бурение — так называлась эта технология, более быстрая, чем простое вращательное бурение. Единственный недостаток — постоянно ломались трубы, и на их замену уходило много времени. Я нервничал, хотелось успеть добраться до нефти, пока в Лос-Анджелесе идет фестиваль и большинство жителей округа умотали туда развлекаться.

— Трубы — это ерунда, мистер Найнс, — успокаивал меня Поль. — Если бы мы не «рыбьим хвостом» землю грызли, а по старинке, то в день проходили бы хорошо если дюжину футов. Водоносные слои уже позади, теперь плиоцен. Хорошо бы, чтоб подпочвенные воды не наделали нам беды…

— Что чуйка говорит? Попадем, куда надо?

— А кто ж его знает? Можем попасть, можем не попасть… Бывает так, что с первого раза выпадет удача. А бывает, засверлишь пять скважин, а до продуктивного пласта доберёшься на шестой, причем, в десяти футах от первой вышки. Если он, конечно, есть, это ваш пласт.

Ерунда, не ерунда, а трубы приходилось подтаскивать из нашего секретного хранилища. Набрал-то я их с приличным запасом, аж на двадцать пять вышек. Они из соображений секретности хранились в другом мест. Если бы мы завалили таким количеством металла свои участки в Хантингтон-бич, к нам бы сразу появились ненужные вопросы. Поэтому я арендовал брошенное ранчо в двадцати милях к северу от нашего поселка, забил его железяками и подрядил нескольких немцев-колонистов из Анахайма ежедневно подвозить нам на фургонах трубы, дрова для паровой машины и другие материалы. Прикол заключался в том, что я не исключал вероятности, что здоровенный сарай фермера мог находиться на земле, где позже возникнет Диснейленд. Поделиться своими догадками и вместе поржать мне было не с кем.

Фестиваль в Фиеста-парк завершился, а мы все продолжали бурить. Труба за трубой исчезали в земле — вопрос в том, хватит ли моих запасов. И еще момент. Каждая такая труба стоила мне немалых денег, и очень не хотелось вытянуть пустышку, впустую засверлив глубокую скважину. Мы приближались к семисотфутовой отметке.

Старина Эд начал о чем-то догадываться и нарезал круги вдоль нашего глухого забора. Приходилось от него прятаться. Но все тайное рано или поздно становится явным. В один прекрасный солнечный день (а других тут и не бывало), когда раскаленный воздух будто замер вокруг вышки, умоляя о ветре, раздался хлопок. По внутренней части обшивки вышки что-то ощутимо заколотило. Камни из скважины полетели? Ощутимо потянуло сероводородом. Каджуны забегали как умалишенные, подхватывая мешки с цементом. Их крепкие руки, проворные, как у обезьян, так и мелькали в