Артур Прядильщик - Сирахама

— Ой! — Прижала пальчики к губам женщина. — Я болтлива, как чирийя! Об этом — потом! Махавир…

— М? — Мужчина продолжал смотреть в сторону.

— Махавир?

— Да, госпожа. — Все так же смотря в сторону, отреагировал мужчина.

Женщина вздохнула и поправила сари. Мужчина мгновенно повернул к ней лицо.

— Как он смог… двести дней…?

— Его не замечали. — Усмехнулся мужчина. — Просто не замечали.

— Неужели… — Расширились глаза Кэйлаш, она судорожно вздохнула.

— Сегодня, когда Садаршана покупал себе новых мальчиков, — Продолжал Махавир, сделав вид, что не заметил, как женщина поморщилась при упоминании нового имени. — Он просто сидел на корточках и никто — никто! — не обратил на него внимания… Если бы не натянувшаяся цепь, он так и сидел бы дальше.

— Ты выкупил его у этого… недостойного человека, Махавир?

Махавир кивнул:

— Садаршана, — С удовольствием Махавир еще раз назвал это имя. — Очень удивился, когда я указал ему на то, что вместо десяти он купил одиннадцать. Так что переплатил я не так уж и много.

— Хочешь взять его себе? — Поинтересовалась Кэйлаш.

— Он — не воин. — Покачал головой мужчина. — Я подумал, что тебе он будет более интересен…

Улыбка женщины стала хищной и… Мальчик, наконец, вздрогнул — ему показалось, что вокруг сгустилась Тьма. Он уже видел потустороннее, но даже оно не так пугало, как то, что показалось сейчас. И ведь показалось только краешком, кусочком!

Невероятно, но женщина, кажется, поняла причину внезапной бледности подростка — она присела перед ним на корточки — и наваждение тут же рассеялось!

— Сама Кали привела тебя к нам, бачча… — Тихонько произнесла она. Мальчик не дрогнул, хоть и понял, наконец, к КОМУ попал. — Ты понимаешь, но молчишь. Ты боишься, но не показываешь. Что же нам сделать, чтобы ты не боялся…?

Она снова гибко поднялась и обвела взглядом встрепенувшихся девушек. Девушки заулыбались, защебетали, оправили сари, кто-то лег, изысканно изогнувшись, кто-то сел, потягиваясь и кидая лукавые взгляды на подростка. А одна так и просто встала, вскинула руки, сложила пальцы в замысловатую фигуру и сделала плавно-тягучее завораживающее змеиное движение всем телом. Махавир крякнул и подкрутил усы.

— Самую младшую! — Эти слова стали для всех неожиданностью. Мальчик сглотнул комок в горле, зажмурился и повторил. — Самую младшую, госпожа!

Женщина расхохоталась. Ей вторили девушки. Даже Махавир подозрительно затряс бородой.

— Ануджа![10]

Одна из девушек в черно-зеленом сари вскочила и оказалась подле Кэйлаш.

— Ануджа! Ты слышала это? Он хочет младшую! Так тому и быть!

— Как ты назовешь его, Ануджа? — Поинтересовалась Кэйлаш.

— Меня зовут… — Начал осмелевший парень, но умолк — Ануджа, не совершив ни единого движения, вдруг оказалась прямо перед ним и легонько шлепнула плашмя по губам черным лезвием кинжала.

— Это уже не важно, чхота. Забудь то имя. Я буду звать тебя Калидас, а остальные — Кишор…[11]

— Да, бари[12] Ануджа. — Прошептал парень, не в силах отвести взгляд от невероятных зеленых глаз с вертикальным зрачком.

— «Бари Ануджа», — Со вкусом повторила Кэйлаш сквозь смех. — Искупай его, «старшая младшая»! Накорми его. Наряди его… а потом — посвяти Матери Нашей и покажи, что нас нужно совсем не бояться… — А потом голос вдруг стал холодным и… каким-то безжизненным, из него исчезло и веселье и другие «человеческие» нотки… появились другие. — И он будет без остатка твоим!

«Дальше! Что было дальше?!»

— Ануджа! — Выдохнули губы. — Ануджа!

Пробуждение было… не скажу, что неприятным. Пробуждение — когда ты прижимаешь к кушетке сладострастно изгибающуюся, задыхающуюся от удовольствия и тихо постанывающую девушку — только идиот может назвать неприятным. И, вообще, сказать такое — кощунство и богохульство!

«Бля-я-я! Все-таки проснулся! Мли-и-ин! Ну, чего тебе не спалось, хрен старый?!»

«Опять кого-то раскладываем, Малец? А тут — такой я — всю малину тебе обломал, хе-хе…»

Хм… ну, проснулся, да… А кого это мы тут разложили и… обрабатываем? Не Сигурэ конечно, но формы… Оторвемся, кстати, от этих форм хоть на миг… Ого! Ого! Формы ничуть не хуже, чем у мастерицы всяческого оружия!

Пальцы правой руки (левую-то я как раз с груди и убрал) на чистом автомате сжались, девушку выгнуло дугой и она издала горлом какой-то невообразимый рык. И со стоном обмякла, тяжело дыша.

Так… Тут что-то не так! Мы дрались. Потом мы дрались все вместе. Потом мы дрались еще чуть-чуть… Кажется, меня еще тащили… кто-то куда-то…

«Что было-то?»

«Да пошел ты!»

Вот и поговорили. Кстати, где мы? А-а-а… знакомые стены. Клиника Акисамэ и Кэнсэя. А это — кабинет акупунктуры… Я тут частый гость, так что узнал кабинет легко. Вон — на стене плакат с расположением акупунктурных точек на теле человека… Чистый маркетинг и элемент декора. Для пускания пыли в глаза пациентам — Кэнсэй этим плакатом не пользуется, признавшись мне, что, во-первых, если врач не помнит расположения точек на теле, то такого «врача» к иголкам и близко подпускать нельзя. Во-вторых, у каждого мастера есть свой, сравнительно небольшой, набор «любимых» точек, с которым он в основном и работает. Ну, и, в-третьих, «таки надо быть идиотом, Кенчи, чтобы верить тому, что печатают в этих ваших современных справочниках!»

«Боже, что я наделал?!»

Я спохватился и внимательно осмотрел себя… Какое облегчение — штаны были на месте… вздыбившиеся, где положено, но — на месте! Веревка развязана, и держались они только на резинке, но — на месте! На месте! О, Кали! Спасибо тебе, что уберегла, предостерегла и вообще, Кали… Хм… «Кали»? Ками! Конечно же, Ками!

Но вот что это за девушка?

Иссиня черные волосы, убранные в два хвостика, миндалевидные зеленые глаза, бессмысленно сейчас уставившиеся в потолок, тоненькая ниточка слюны из уголка пухлых губ. Белое обтягивающее ципао… сейчас расстегнутое от верха до низа, порванные ниточки бикини — вот это я зверствовал — и вздымающаяся в хриплом дыхании великолепная крупная грудь.

«А ведь мог бы и до конца дойти, старик! Девушка была совсем не против!»

Одна из практиканток Акисамэ? Так они в белых халатиках ходят, а не в традиционном китайском платье… очень, кстати, дорогом на вид платье… и на ощупь.

«Что должен сделать настоящий мужчина, когда видит голую женщину?»

«…»

«Я не сомневался, Малец, в твоем пошлом ответе — все-таки интернет — это зло! На самом деле, настоящий мужчина в такой ситуации должен ее ОДЕТЬ! И тогда, чисто теоретически, получает право раздевать ее в любой подходящий момент…»

Наконец, вспомнил, кто это. Лицо… и манера одеваться — постоянно мелькала на плакатах и в телешоу… А теперь еще и «канон» вылез, показав язык, «наложив» на анимешный образ реальную девушку из крови и плоти… очень живой и теплой загорелой плоти.

«А ну убрал оттуда ручки шаловливые, малолетний паршивец!»

— При… привет! — Прошептали пухлые губки. Я осторожно вытер ей краешек рта влажной салфеткой, выдернутой из коробки на маленьком столике с принадлежностями для акупунктуры.

— Здравствуйте, Ренка-сан… — Стыдно… Стыдно-то как!

— Од… один сеанс массажа… сэнсэй… будьте любезны… у меня руки не двигаются…

— Ик! Хорошо пошла! — Крякнул мастер Ма.

— Еще бы она плохо пошла, — Согласился Акисамэ, вдавливая сустав Кэнсэя на место. — Это уже пятая микротравма… Сакаки, а теперь держи крепче, глубокоуважаемого главу Ордена Феникса.

— …

— Но таки какая подлючая техника у нашего маленького паршивца! — Восхитился Ма, безмятежно рассматривая потолок, пока Акисамэ выгибал его ногу в разные стороны. — Выдергивать суставы, которые к тебе тянет противник, вместо того, чтобы продираться сквозь защиту к туловищу.

— Нормальная техника. — Буркнул Сакаки, рассматривая в зеркало на боковой стене небольшой порез на подбородке. — Начальный базовый курс каратэ с пятью основными блоками на этом и стоит. На нем вообще можно и остановиться — если довести до совершенства, то мало никому не покажется — сломанными руками и ногами как-то несподручно удары наносить…

— Ну, я вам скажу, что ви таки ошибаетесь, Сакаки-доно! Основные блоки каратэ — ломающие, отводящие, разбивающие… но ни как не ВЫДЕРГИВАЮЩИЕ!

— А-а-а… Ну, я и не мог заметить таких нюансов, Кэнсэй. — Пожал плечами Сакаки и, испросив взглядом разрешения у Акисамэ, выпустил, наконец, мастера кэмпо из стального захвата. — Мои или Акисамэ руки для Кенчи, все-таки, великоваты… в отличие от твоих… веточек.

— Почему он и стал преследовать именно Кэнсэя… Животный инстинкт — добивать самых слабых представителей стада… Не обижайся, Кэнсей — я имел ввиду внешнюю, видимую физическую силу.