Псы Господни - Олег Велесов

— Что ж ты такой бедный, — проговорил он на растяг. — У Сисилы зубов больше, чем у тебя серебра.

Я прикрыл ладонью перстень и развернул его камнем внутрь. Удивительно, что его не заметили сразу, уж он точно стоит больше, чем всё барахло в этом трактире вместе с трактирщицей.

— Откуда серебро у бедного монаха?

— Ты не монах. Посмотри на себя: волосы до плеч, вместо рясы рубаха. Кому голову дуришь? Только дурак тебя за монаха примет. Но одежда хорошая, словно на меня шили. Заберу себе.

— Если только с трупа.

— Надо будет, с трупа сниму. Думаешь, не доводилось?

Наверняка доводилось, и не раз. Но просто так я себя всё равно раздеть не позволю.

Котта на спине промокла от пота. Вашу ж мать, так вляпаться! Какого хера я вообще сюда припёрся? Это настоящий притон — воровская малина. Здесь все свои и все заодно. Надо было на улице оставаться, присматривать за выходом, а лучше бы сидел дома, караулил ворота на пару с Гуго. Нет, вспомнил про инициативу. У кого инициатива, тот и побеждает. Победил, Дима Стригин?

А этот нищий явно в авторитете, вон как на него смотрят. Не ясно только для чего старичком-дурачком прикидывался, да ещё на собственном пороге. Голос подделывал, рожу сажей мазал. Не меня же пас, три часа назад я и знать не знал, что припрусь в это болото.

А братец мой Мартин… Стоп, я знаю, куда он направился! В наш дом.

Я задышал громко и часто, пот потёк по лицу ручьями. Мартин, четверо кабанов, два подсвинка-наёмника. Итого семь. А дома один лишь Гуго. Даже если он сидит и ждёт нападения, в одиночку всё равно не справится.

— Поплыл? — усмехнулся нищий, увидев, как я потею. — Только не обоссысь, не люблю обоссанное носить.

Огоньки ламп трепыхнулись от новой порции смеха.

— Слушай, — усилием воли я успокоил сердцебиение и тряхнул головой, веером разбрасывая вокруг себя пот. — Давай договоримся… Как к тебе обращаться?

Смех стал клокочущим, как будто я брякнул великую глупость. Нахрапистый вскочил с табуретки и, указывая на меня пальцем, завопил:

— Жировик, он даже не знает кто ты такой!

Так это и есть Жировик, пахан рытвинских? Неувязочка. Если он в курсе дел Мартина, то договариваться с ним бесполезно. Скажу, кто я, и он сделает всё, чтобы меня не выпустить, тем более живым. А если Мартин просто нанял громил, тогда шанс договориться имеется.

— Жировик, значит? Замечательно. Давай так, Жировик, ты меня отпускаешь…

Я сделал шаг к нему.

— Раздевайся и уходи, — под общий хохот развёл руками пахан. — Ты мне не нужен, а вот одежонка твоя пригодится. Сам носить не стану, Сисиле подарю.

— На Сисилу не налезет, — подхватывая его стиль общения, сказал я. — Проще купить холстину и обмотать её с ног до головы, а иначе по швам разойдётся.

Трактирщица схватила кружку и запустила в меня.

— Не тебе надо мной зубы скалить, крыса вонючая!

Я перехватил кружку в полёте, сжал её обеими руками.

— Осторожно, разобьётся. А она, между прочим, денег стоит.

— За денье десяток. Мне не жаль, хошь ещё одну брошу?

— Да, ты уж поосторожнее с Сисилой, — кивнул Жировик. — Это она мне позволяет над собой подшучивать, а ты для неё таракан. Вместо кружки нож прилететь может.

Я усмехнулся:

— День у меня сегодня неудачный. Сначала бесов изгоняли, потом сжечь пытались, теперь вот трактир. И это ещё не конец, так что хочешь ты или нет, но я отсюда выйду. Сейчас по городу семь поросят гуляют, и мне их надо на вертел насадить.

Пока я говорил, трактир вздрагивал от очередных порций смеха, словно я стендап-комик и вышел на сцену повеселить публику. Ничего весёлого в своих сегодняшних неурядицах я не видел, но если им хочется смеяться — пусть, главное, я сблизился с Жировиком настолько, что мог дотянуться до него.

— Слышали, братья? — хохотал он. — Хочу я или нет, но этот гусь выйдет…

Договорить он не успел. Николай Львович обучал нас не только фехтованию. По его мнению, поединок заключается не столько в умении владения оружием, сколько в способности использовать всё, что есть под рукой. В ход должны идти пальцы, ноги, голова, довороты корпусом, песок в глаза, насмешки, оскорбление. В драке правил нет. Схватил нож, бей ножом, схватил полено, бей поленом, нащупал болевую точку в менталитете — жми не останавливаясь пока противник корчиться не начнёт, короче, что есть, то и используй.

Я всадил кулак Жировику в печень, тут же дёрнул его за волосы, задирая голову вверх, сгрёб со стола клевец и приставил клювом к горлу. Неловкое движение — и только ошмётки полетят. Подхватившимся с мест ворам крикнул:

— Тихо, суки! Какая падла дёрнется, хлебать вашему пахану кровавую тюрю. Мы сейчас уйдём, и если всё будет нормально, никто не пострадает. Даю слово. Ты, — кивнул я катале, — хватай светильник, дорогу будешь освещать.

В трактире зависла тишина, смеяться никому больше не хотелось. Нахрапистый взял со стола светильник и молча направился к двери.

Глава 9

На улице Жировик хватанул ртом свежего воздуха и задышал более-менее ровно, отходя от болевого шока. Я продолжал держать его за волосы, а клевец переместил от горла к промежности и предупредил:

— Если не хочешь петь фальцетом, веди себя правильно.

Пока шли до границы квартала, он не издал ни звука и не сделал ни одного лишнего движения, только нахрапистый чертыхался вполголоса, периодически спотыкаясь. Он прикрывал ладонью огонёк светильника и больше смотрел на него, чем под ноги. Перед канавой остановились. Рытвина осталась позади. Я велел катале отойти, наклонился к Жировику и проговорил в ухо:

— На этом наше знакомство заканчивается. Ты подловил меня, я тебя. Квиты.

Жировик в долгу не остался.

— Совет тебе добрый на прощанье: сиди в своей норе, не высовывайся. Высунешься — и ты покойник. Уяснил, молодой?

— Не порть себе карму, в смысле, не наговори лишнего перед расставанием, а то я испугаюсь и не сдержу слово.

Он кивнул:

— Мы услышали друг друга.

С моей стороны было бы правильным грохнуть его прямо здесь, потому что нутром чую, общение наше сегодняшним вечером не ограничится. Жировик будет искать меня, и найдёт, и чем следующая встреча обернётся