Гонки олегархов - Квинтус Номен

технические задания на разработку подобных систем, есть свои уставы — и если при аварии выяснится, что записанное в уставе выполнено с нарушением, то за это и наказать могут. А вот если устав соблюден, то пусть хоть вообще все взорвется на фиг — оно ведь и взорвется по уставу, то есть «правильно»…

У американцев на их лунных кораблях насчитывалось сейчас порядке двух сотен датчиков — но у них пока и машин, даже примерно сравнимых с «будущими шаттловскими» не было, и даже сравнимых с «апполоновскими» из моей «прошлой жизни», не было. Самые мощные их ЭВМ (разработанные как раз фирмой Барроуз) уже считали со скоростями в районе десяти миллионов длинных операций в секунду, но они были сделаны на транзисторах, а не на микросхемах и весили много тонн. Янки первыми стали делать транзисторы и за прошедшее с начала разработки время они достигли серьезных успехов: у них теперь были транзисторы, работающие на частотах в многие десятки мегагерц. Но из-за того, что провода между транзисторами получались «слишком длинными», рабочие частоты машин поднять выше одного десятка мегагерц просто было невозможно. А по микросхемам у них все было куда как хуже: там рабочие частоты и свыше пятисот килогерц были экзотикой. А зная требования американских военных к программам, я была абсолютно уверена, что обеспечить цикл опроса всех датчиков корабля меньше пары секунд они просто не смогут. Пока выполняют свои «уставы» — точно не смогут, а вот поймут они это как раз года через два, после нескольких провалов на орбите.

Но и после того как поймут, быстро ничего сделать не смогут: алгоритмисты у янки все же совсем паршивые. Из «прежней жизни» я помнила, что написанная в ЦКБЭМ совсем молодым еще механиком и математиком Эдиком Гаспаряном программа была «строго секретной» до конца минимум первого десятилетия двадцать первого века — просто потому что она позволяла просчитывать динамику ракеты (конкретно Р-7, а затем и УР-500) в реальном времени и советские специалисты сразу после выключения двигателей знали параметры орбиты спутника с точностью до метров. А янки после пуска «Аполлона» полтора часа с помощью наземных средств уточняли орбиту корабля перед тем, как его к Луне направить, хотя и них машины были в сто раз более быстрые.

И Армстронг сажал лунный модуль вручную потому что американцы не смогли разработать программу автоматической посадки — хотя на борту у них стоял комп, как хвастались сами американцы, когда их по программе «Союз-Аполлон» в наш ЦУП привели, «такой же, как ваша БЭСМ-6, только на корабле».

Поэтому была уверена, что быстро янки ничего не сделают. У них, по нашим сведениям, уже стояли в ангарах девять «лунных» ракет (как и «раньше», названных «Сатурнами» — а вся программа теперь у них именовалась «Артемидой»), но их по программе Конгресса пока никто даже к запуску готовить не собирался. И я не дергалась и из-за опоздания по срокам некоторых работ, и из-за недоукомплектованности тренировочной группы. То есть я точно знала, что «мы все успеем» и после наступления нового, семьдесят второго года просто спокойно продолжила свои дела. И главным образом — пока на улице было холодно для других дел — я «оказывала консультационную помощь» дедам. Не сама, понятное дело, я иногда даже слов не понимала, которые мне деды говорят — но вот найти людей, которые слова эти поймут и на них верно ответят, я смогла. Очень вовремя смогла, все такие занятия я как раз к началу марта и закончила. Закончила — и восьмого марта приехала в МАИ. С одной стороны вроде как и праздник, но с другой (пока еще) — совершенно рабочий день. Так почему бы одной милой девочке не сделать праздничный (и в то же время вполне себе рабочий) подарок?

К визиту в МАИ я подготовилась очень тщательно: так как моя физиономия уже сильно примелькалась в средствах массовой информации в виде газет, журналов и телевидения, а мне категорически не хотелось людей напрасно пугать, то я нанесла легкий грим (не сама, для этого есть профессионалы), прическу сделала попышнее, добавила в волосы «легкую седину» (не краской, а специальными «вставками» в прическу), очки надела. Тоже не простые: просветленные якобы линзы сильно бликовали и через них глаза рассмотреть было весьма непросто — так что при дневном свете я сама себя в зеркале с трудом узнавала. А сопровождающей меня Свете Шиховцевой стать неузнаваемой было совсем легко: женщину в мундире с погонами майора МГБ вообще мало кто узнать в состоянии.

В институт мы пришли «по расписанию», я это расписание заранее выяснила. Но все равно мне пришлось простоять в коридоре у приоткрытой двери примерно полчаса. А тем временем Света сумела освободить для меня небольшую аудиторию (просто выгнав из нее каких-то сидящих там товарищей), и когда я услышала заключительные слова «заслуживает отличной оценки», собралась и — встретив выходящую их этой двери сияющую девчонку — поинтересовалась:

— Светлана, я могу вам задать несколько вопросов?

— Да, конечно. Что вы хотите узнать? Только если по диплому…

— По жизни вопросы будут. Давайте только не в коридоре, вон там как раз аудитория свободная. Я займу у вас от силы минут пять.

— Ну… хорошо, если только пять минут…

Я усадила девушку за стоящий в аудитории стол, села напротив нее. Света встала у двери — снаружи, так что нам точно никто помешать не мог. Причем все же профессионал остается профессионалом: приглашенная мною девушка майора МГБ в парадной форме вообще не заметила. И с любопытством, смешанным с небольшим раздражением от внезапной задержки ее собственных планов, посмотрела на меня.

— Светлана, у меня к вам будет несколько вопросов — или всего один, если меня ваш ответ не устроит. Вы хотите полететь на Луну?

— В принципе, конечно, хотела бы. Но я уже получила распределение.

— Плевать на распределение, я вас перераспределю. Если вы сейчас действительно согласны начать подготовку в отряде космонавтов, — я сняла очки и внимательно посмотрела на девушку. Она тоже на меня посмотрела очень внимательно и спросила:

— Вы хотите, чтобы я стала вашим дублером?

— Не хочу. Я уже слишком старая и больная для таких забав, и в лучшем случае сгожусь на роль дублера вашего дублера, но повторяю свой вопрос снова: вы хотите полететь на Луну?

— Да. А почему вы мне это предлагаете?

— Тогда появляется парочка новых вопросов: когда вы будете готовы к переезду в