Гонки олегархов - Квинтус Номен

за эти триста миллионов мы получали шикарную возможность увеличить дефицит американского бюджета сразу миллиардов на пятнадцать, причем не рублей, а долларов — и я сочла, что игра стоит свеч.

Тем более, что фактически вся нужная автоматика у нас практически серийно производилась, а товарищ Косберг досрочно провел испытания нужного двигателя (работающего на «высококипящих компонентах»). Вообще-то только проверка и ремонт этого двигателя после завершения испытаний (а он имелся лишь в единственном пока экземпляре) заняла полтора месяца и обошлась заметно дороже двух миллионов — но в масштабах всей авантюры это были копейки. А основной аппарат делался в КБ Расплетина в тесном сотрудничестве в ОКБ товарища Мишина — и его почти наверняка должны были изготовить уже в середине ноября. В сугубо «наколенном» варианте, и расплетинцы меня убеждали, что без проведения целой кучи разных испытаний вероятность успешного полета «вряд ли составит выше семидесяти процентов». Но я им ответила, что «меня и пятьдесят процентов устроят», а затем озвучила размер премий, которые они получат (причем практически независимо от результата) — и народ успокоился. А я спокойно продолжила свои тренировки. На самом деле у меня даже мысли не возникало самой куда-то лететь, но требовалось буржуев в тонусе поддерживать, так что я героически потела (и зеленела лицом), отрабатывая всякое. Все же когда тебе «слегка за тридцать», такие нагрузки организм очень не радуют и Сережа буквально через день убеждал меня «прекратить дурью маяться». Но Сережа — всего лишь муж, ему многого знать было не положено. Так что когда я ему сообщила в конце ноября, что убываю в командировку в Тюратам, я очень много нового про своего драгоценного супруга узнала. А вот он много нового узнает лишь после моего оттуда возвращения — да и не он один. Потому что пока что наш «женский отряд космонавтов» был еще серьезно недоукомплектован. Но пока что об этом знали лишь три человека…

Глава 6

Вообще-то я теперь точно никуда лететь не собиралась: при испытаниях на невесомость меня тошнить начинало уже секунд через десять. Но «нужно было демонстрировать картинку», и я с упорством идиотки снова и снова садилась в проклятый самолет. И, в принципе, это помогло: почти после сотни полетов я стала выдерживать невесомость все тридцать секунд, в течение которых внутри него эта самая невесомость и поддерживалась. Зато перегрузки, возникающие после невесомости, я переносила отлично, все же многолетние занятия не самым простым спортом организм именно к перегрузкам (не таким, а другого плана, но все же к перегрузкам) приучают. И это очень расстраивало Николая Петровича: он все еще страстно мечтал меня из отряда отчислить по уважительной причине — но так как единственной уважительной была медицина, то у него ничего не получилось, хотя временами я об этом и жалела.

Но в ЦПК я занималась «по расписанию», а в расписании я на тренировки себе отводила от четырех до шести часов в день, не больше. Просто больше никак не получалось, других дел было невпроворот. Даже не смотря на огромную помощь Александра Николаевича дел была куча, ведь в стране столько всего нового и интересного творилось! И, как правило, почему-то очень недешевого, а где на все изыскать деньги, было…

В целом, и это было понятно: из промышленности и немного из сельского хозяйства — а точнее, оттуда, где производилось что-то для потребления гражданами. Потому что «других денег не было», ведь все «безналичные» деньги по сути представляли собой всего лишь специфические способы учета реальных затрат в той части промышленности, которая производила что-то «для страны», а не «для людей». Но в конечном-то итоге и они, совершенно безналичные деньги, сводились к размеру зарплат людей и определяли, сколько за эти зарплаты люди могут изготовить разных материальных благ.

А если таких благ люди за те же зарплаты могут сделать больше (как за счет пресловутого повышения производительности труда, так и за счет совершенствования собственно благ), то — даже если люди производят вообще какие-нибудь атомные реакторы или космические ракеты — сэкономленные средства можно пустить уже на производство ТНП и сделать жизнь людям немного полегче и посчастливее. Или пустить из на реализацию каких-то весьма специфических проектов, от которых люди сытнее уже и не станут, но получат огромное моральное удовлетворение и все равно станут счастливее. По крайней мере некоторые люди…

В КБ товарища Челомея очень неплохо провели работу именно по «совершеносвованию» блага, именуемого в официальных документах УР-500. То есть это изделие и изначально было немколько лучше того, которое я знала по «прошлой жизни»: она прекрасно вытаскивала на опорную орбиту до двадцати четырех тонн полезной нагрузки. И я могла гордиться тем, что и сама этому сильно поспособствовала, ведь благодаря поставленной мною на защите диплома в это КБ вычислительной машине с кучей расчетных программ грамотные инженеры смогли ракету сделать немного более совершенной. А теперь над ней поработали и технологи (а так же химики, металлурги, фигова туча специалистов из кучи других отраслей) — и с начала года цена этой ракеты, установленной на стартовом столе и готовой к пуску, снизилась до чуть менее девяноста миллионов. Еще, должна сказать, очень неплохо поработал и товарищ Глушко, сумевший увеличить тягу двигателей почти на пять процентов. Грузоподъемности это ракете почти не добавило, но это было уже и не очень важно, а вот то, что теперь в ракету заливался «керосин» подешевле, мне очень понравилось. Потому что в начале декабря туда, наверх, предстояло запустить две ракеты подряд — а сэкономленные почти двадцать пять миллионов рублей полностью покрывали расходы на изготовление сразу двух кораблей в ЦКБЭМ. Настолько сразу покрывали, что я еще в октябре эти два совершенно дополнительных корабля и заказала. На всякий случай (правда, насчет всякости у меня уже были вполне определенные планы, которыми я просто делиться ни с кем не стала).

И шестого декабря с полигона Тюратам (не стали его переобзывать ради мнимой секретности) одна «пятисотка» вытащила на орбиту творение товарища Мишина (с двигателем товарища Косберга и автоматикой из КБ имени Расплетина), а седьмого вторая ракета подняла почти такой же аппарат. То есть от первого он отличался тем, что изделий Расплетинского института там было больше, а меньше было только топлива в баки залито — а через двое суток (чуть побольше, через пятьдесят два часа все же) две этих громады состыковались. Совершенно автоматически стыковались, причем репортаж о стыковке передавался сразу с четырех установленных снаружи аппаратов камер