Троя. Пепел над морем - Дмитрий Чайка

вооруженные острой бронзой. Страшно до ужаса. Я вижу, словно в замедленной съемке, как вздымаются конские копыта, как опускаются на землю, выбивая из нее облако пыли и мелкой каменной крошки. Я вижу торжествующие глаза возницы и азарт знатного воина, совершенно неуязвимого в своей броне. Его пика длиной метра в три, ее специально делают такой для колесничного боя.

— Фаланга! Конная атака!

Воины вышли из парализующей спячки и сделали то, что в них вколачивали целыми неделями напролет. Первый ряд наклонил копья под углом в сорок пять градусов, наступив на пятку ногой, а второй выставил их прямо вперед. Воинам страшно, они боятся, но я-то знаю, что конь намного умнее человека. Он не пойдет на препятствие, тем более, если из него торчит всякая колючая дрянь. Да, так и вышло. Колесницы пошли по широкой дуге, а воины на них тщетно пытались достать моих гоплитов своими пиками. А вот хрен вам!

— Вольно! — заорал я, когда все колесницы прогрохотали мимо нас. Воины с превеликим облегчением разбрелись в стороны, тайком проверяя сухость в зоне памперса. Довольны обнаруженным оказались не все. Вид несущейся прямо на тебя конной лавины и впрямь не для слабонервных.

— Почтенный Левкаст, благодарю тебя! — обратился я к предводителю оставшейся на родине микенской знати. Он любезно согласился провести для нас показательное выступление. — Это было незабываемо! У нас ведь на островах с колесницами туго, пастбищ совсем нет. Как все прошло?

— Для первого раза — отлично, царь! — не покривил душой грузный басовитый мужик в круглом шлеме и в бронзовой кирасе, украшенной затейливой чеканкой. — Атаку колесниц в пешем строю выдержать не каждый может. Обычно поначалу разбегаются все. Добро у тебя войско выучено. Удивительно даже.

— Точно Клеодай здесь пойдет? — спросил я его.

— Да точнее не бывает, — гулко хохотнул он. — Дорийцы думают, что их больше, чем нас, а еще они скота украли без счета. Северяне его ни за что не бросят, а на их лодках коров через залив не перевезти. Да и пограбить Кадмею и Аттику они тоже захотят. Войско большое, жрать каждый день просит, а там места нетронутые. Нет, царь Эней! Они через перешеек пойдут, так всегда было. Кстати, а зачем тебе понадобилось с колесницами биться? У дорийцев колесниц нет. Они налегке пришли.

Этот вопрос остался без ответа, потому что меня весьма кстати позвали в лагерь. Разведка вернулась и подтвердила догадки колесничего. Дорийцы, отягощенные добычей, отсюда в дне пути. И царь Эгисф со своим отрядом тоже на подходе. Вот заодно и познакомлюсь с тем, в кого инвестировал такие немыслимые суммы.

* * *

Я щурился, прикрывая глаза от полуденного солнца. Я стою на горе, а прямо передо мной разлегся Коринфский перешеек — узкая полоска земли, зажатая между двумя морями. Я вижу тропу, по которой тащат свои корабли самые отважные из моряков. Здесь когда-нибудь проляжет Диолк — волок из каменных полозьев, смазанных жиром. С севера и юга над тропой нависают поросшие соснами склоны, тёмные силуэты гор как будто сжимают ее в тисках.

Под ногами хрустит мелкий известняк. Я наступил на сухую ветку — треск разнёсся неестественно громко в этом безлюдном месте. Окинул взглядом выжженную равнину: редкие клочки жёсткой травы, острые камни, ни единого дерева, где можно укрыться от палящего зноя.

— Вот здесь их и встретим, — пробормотал я, обводя взглядом местность.

Я нашел нужное ущелье, где поставлю своих парней. Две тропы — прибрежная и горная — змеились по краям позиции. Дорийцы пойдут именно здесь, потому что дорогу у моря прикрывает неприступный Коринф. Вот он, я вижу его стены.

Ветер донёс запах хвои и солёной морской воды. Где-то вдали, за холмами, уже поднимается пыль — то ли от стада, то ли от приближающегося войска. То ли от войска, которое гонит за собой стадо. Пойду-ка я в лагерь. Я уже увидел все, что мне нужно.

Первая масштабная битва моей армии. Она должна пройти до того, как новички, взявшие оружие в руки несколько месяцев назад, столкнутся с ветеранами ахейского войска. Здешняя элита воюет с пятнадцати лет, как и везде. И каждый клочок плодородной земли полит кровью так обильно, что можно не опасаться засухи. Людей слишком много, а зерна слишком мало. Поэтому хорошего поля жалко, а человека нет. На его место тут же встанет другой. Такая вот логика у нашего сурового времени.

Царь Эгисф поведет эту битву сам, но перед этим мы встретимся с ним наедине. Вдруг у него короткая память. Я уже привык разочаровываться в людях.

— Здравствуй… ванакс Эней, — он поздоровался первым и слегка склонил голову. — Я благодарен тебе за помощь. Не думал, что ты так молод.

— Это быстро пройдет, — усмехнулся я.

Ему под сорок. Он довольно крепок, но могучим воином, как его двоюродные братья, отнюдь не выглядит. Тот же Менелай разделает его под орех за пару секунд. А Агамемнон и вовсе задавит голыми руками, как медведь козленка. Я же воин, я такие вещи на раз чую. Тем не менее глаза беглого царя остры, и в них светится насмешливый ум. Он то и дело смахивает падающие на лоб пряди светло-русых волос, в которых вьются нити первой седины.

— Садись! — я показал ему на плащ, расстеленный на земле. — Смотри! Эти камушки означают отряды здешней знати. Вот это колесницы. Вот мои лучники и пращники. Вот фаланга. Мы спрячем фалангу в засаду.

— Но зачем? — не понял Эгисф. — У твоих воинов доброе оружие и доспех. Пусть в центр становятся.

— Замолчи и внимательно слушай, если хочешь вернуться в Микены, — ледяным тоном оборвал его я. — Я не собираюсь положить ради тебя половину своих парней. Сначала твои лучники и пращники проредят войско дорийцев. Потом пусти колесницы. Пусть пощупают один из флангов, вдруг северяне прогнутся. Но я в это не верю. Колесниц слишком мало, половину лошадей и возниц перестреляют тут же. Потом позволь Клеодаю пойти в наступление. В центр ставишь своих додонцев, они примут первый удар. Они наемники, их не жалко. Пусть понемногу отступают, пока не втянутся вот в эту лощину. Предупреди их командиров. Они отступают во-о-он до того холма. Обязательно усиль центр! Поставь там восемь… Нет! Десять шеренг! Иначе этот сброд разбежится. Пусть просто понемногу пятятся назад.