Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский

находила на камень, летели искры, раздавался скрежет и звон, на шум сбегались случайные и не очень свидетели. Но все прежние поругачки были наполовину шуткой, игрой. А иногда и не наполовину, а вовсе целиком и полностью — Рэй и Тоха могли часами темпераментно выяснять, чья радиация радиоактивнее. Вдохновенно изобретали витиеватые проклятия и угрозы и бэуйно веселились, когда кто-нибудь принимал их за чистую монету. Аккуратный Дайичи одно время даже самые удачные цитаты записывал. А ещё они портфелями дрались, карикатуры друг на друга рисовали и постоянно соперничали во всём, в чём только можно. Однажды, услышав, что Рэй застрял на два часа в лифте, Тошенька Чернобыльников потом целую неделю по всем подъездам города мотался, надеясь, что удастся ещё круче застрять. А сам Рэйден как-то слопал два кило ненавистных помидоров, потому, что Тоха сказал, будто ему слабо одолеть даже три штуки.

Всерьëз, конечно, они тоже, бывало, ссорились, но совсем ненадолго. И никогда не заморачивались с какими-то там кретинскими извинениями. Просто давали себе время остыть, а потом разговаривали, как ни в чём не бывало. Ну, или их мирил Дайичи. Не забыв каждого по очереди обозвать orokamono, то-есть придурком.

И не смотря ни на какие ссоры, ни на какое соперничество, Тоха Чернобыльников всегда был для Рэя, пусть самую капельку, но всё-таки ближе всех. Они же однотипные, фактически полностью одинаковые, оба происходящие от могучего реактора РБМК-1000! Незнакомые люди часто принимали их за братьев-близнецов. Ещё бы — внешне Рэй от Тошки тоже отличался только совсем чуть-чуть. Разве что длинными волосами, ну, и может, ещё тем, что контур лица у него был обрисован порезче, без мягкой украинской округлости. И понимали "тысячники" друг друга не то, что с полуслова, а и вовсе без слов. Даже без телепатии. Так, как это действительно возможно только у близнецов. И плевать, что они живут отдельно, увлекаются разными вещами и одеваются неодинаково! Между Рэем и Линой, Рэем и Дайичи, Рэем и кем угодно ещё самым дорогим и близким всё-таки существовала пусть крошечная, но всё-таки дистанция. А Рэй и Тошка были — одно.

И, разумеется, светлоярскому активити в в страшном сне присниться не могло, что с однотипником можно поссориться вот так. По-настоящему и всерьёз. Из-за кого-то третьего, и чтобы поддержать одного значило предать и бросить другого. И в любом случае, кого бы не выбрал, неизбежно предать себя. Да ещё вчера утром Рэйден такого представить бы себе не смог! А если бы ему кто-то другой сказал, что так будет, немедленно полез бы бить морду.

Однако вот, случилось. И совсем непонятно, что с этим делать. Как чинить теперь внезапно рухнувший мир, какими Меридианами сшивать?

Утро сочилось в окна, бледное, гаденькое и жалкое. В соседней комнате бормотал забытый отцом телевизор. Сэнед ещё спал на освобождëнном вчера для него диване, по-детски подложив руку под щëку. Чëрная блямбочка микрофона ретранслятора посверкивала на шее. В изголовье у инопланетного гостя пристроился вероломный рыжий Семëн Семëныч. С Рэйденом коварный котяра почему-то никогда не спал.

— Кс-кс-кс! — тихонечко позвал светлоярский активити, впрочем, без особой надежды, что рыжий нахал изволит хоть как-то отреагировать. Кот остался неподвижен и равнодушен. Зато Сэнед открыл один глаз.

— Привет! — сказал Рэйден, — Ну, ты здоров спать, оказывается!

— У тебя тут уютно, — мурлыкнул быстронейтронник, переворачиваясь и приподнимаясь на локтях. Потревоженный Семëн Семëныч тоже благоволил встать, потянулся, выгнувшись дугой, стëк с дивана и убрëл на кухню, всем видом выражая презрение к бытию.

— Да уж, уютно, скажешь тоже, — Рэй слегка смутился, — Бардак тут космических масштабов!

Бардак, и верно, здесь царил выдающийся. Стеллажи, забитые до отказа книгами, бумагами и контейнерами для образцов, угрожали при любом чихе обрушить на пол своё пëстрое содержимое. На полу возле стеллажей грудами высилось то, что в них уже никак не влезало. Вместо занавески на окне висел здоровенный флаг с гербом города Селени, который Рэй нашëл однажды в аномалии Длинный Дом. Платяной шкаф не закрывался, и из него наполовину вываливались какие-то старые вещи, детали снаряжения и ватманские рулоны. Тетради и прочая школьная мелочëвка сиротливо кучковались на подоконнике, а весь письменный стол гордо занимал недостроенный пыльный макет Игналинской АЭС. А с одного из рожков люстры свешивалась сетка-авоська с целым десятком мутновато-белых шаров, размером с теннисный мяч — поглощающие радиацию вельгенские артефакты "Ликвидатор"..

На единственном свободном от стеллажей участке стены висело большое цветное фото — Рэйден и четверо до зубов вооружëнных мужчин улыбались на фоне развалин, буйно заросших кустами с тëмно-красными листьями. Все были одеты в одинаковые оранжево-песочные пятнистые комбинезоны, поверх которых наброшены чëрные с красным отблеском мантии, у всех длинные распущенные волосы и целые гроздья разных амулетов на поясах. Самый старший держал в руках чëрную от времени плоскую чашу.

— Кто это? — почему-то почти шëпотом спросил Сэнед, — Ну, на стене?

— Это я и мастера Храма Трëх Взрывов с АЭС Риенка. Тот, кто с чашей — это Киннаор, мастер Плутониум. Он потом со мной сюда в Светлояр переехал.

— Откуда? — быстронейтронничек встал с дивана и подошёл рассмотреть фото поближе.

— Оттуда. Со своей планеты Мериар к нам на Землю. Так такая история была…

— А почему взрывов? — Сэнед отвёл взгляд, — Каких таких взрывов?

— Там религия такая. Первый Взрыв — катастрофа на энергоблоке много лет назад. Он почитаем, потому что он сделал возможным Второй Взрыв — пришествие в этот мир Меридиана, Священного Пути, как говорят там. А Третий Взрыв когда-нибудь ещё только будет, про него пророчество есть. Но это незримый, чисто духовный взрыв. Тогда все люди и вообще разумные существа узрят свет Истины, и не станет ни войн, ни насилия, ни зла. Так они верят. То-есть мы верим.

Сэнед приоткрыл рот от удивления.

— Ты сказал "мы верим"? Но ты же, если я правильно понял, не с этой… Не с Риенки?

— Не с Риенки. Я с нашей Светлоярской АЭС! А про мои дела с Храмом я тебе лучше постепенно рассказывать буду. Чтобы не запутаться. Говорю же, там такая история была — отвал турбин просто! Я бы хотел, чтобы кино такое сняли, только Храмовники, наверно, не разрешат. В общем, вкратце, я туда случайно загремел во время одного эксперимента, меня подобрали, стали учить всему. А когда поняли, что я активити, часть братьев решила, что я тоже священный. Потому что рождëн станцией. И что им меня послала Зона, чтобы я им одну аномалию поганую помог уничтожить. Из-за которой была война. Я думал, что у меня