Ложная девятка - Аристарх Риддер

то, что ты говорила. Я поступлю на физическое воспитание и буду учиться и играть в футбол за орловский «Спартак». А потом, когда всё у меня получится, просто переведусь в Москву, или в Ленинград с Киевом, не знаю. Там видно будет.

— Переведёшься? Зачем?

— Как зачем? Я же не вечно в Орле буду играть. Как переберусь в команду высшей лиги, так и переведусь в другой институт. Это в порядке вещей. Я выяснял, — на самом деле нет, не выяснял, а помнил из будущего/прошлого. Но маме об этом знать не обязательно.

— Выяснял он, ну-ну. Я так посмотрю, что ты построил очень далеко идущие планы насчёт футбола.

— Ну да, построил. А чего мне их не строить, если у меня и правда получается?

— Во-первых, не «нукай», сколько раз я тебе говорила, что не терплю все эти слова-паразиты: «ну», «это» и прочий мусор. Изволь выражаться как культурный человек! А во-вторых, посмотрим. С отцом, как я понимаю, вы об этом уже говорили?

— Конечно. С тобой я тоже хотел много раз обсудить. Но у тебя на всё всегда один ответ был: «футбол — это глупость, и я не позволю ему мешать твоему образованию», — припомнил я матери её же слова. — Как видишь, это не глупость.

— Ты как с матерью разговариваешь? — мгновенно вспыхнула она. — И я сама решу, что глупость, а что нет. А сейчас будь добр отправляйся в душ, от тебя несёт как от конюха, а потом марш в свою комнату.

— Хорошо, — я не стал дальше развивать конфликт, и хоть мне и было что сказать, я решил подчиниться. — Папа, значит, на неделю уехал?

— Да, он так сказал. Всё, разговор окончен.

* * *

На следующее утро я подскочил с рассветом. Уснул я с трудом из-за обилия мыслей о будущем, и они же заставили проснуться без будильника.

Правда, «подскочил» — это слишком сильно сказано. Нога, зараза такая, за вечер и ночь распухла еще сильнее и болела.

Так что по пустой квартире (мама ушла ни свет ни заря) я передвигался медленно и печально.

Умылся, почистил зубы, позавтракал и завалился на диван в гостиной с подшивкой «Советского Спорта», который выписывал отец.

Главная спортивная газета страны должна была помочь мне скоротать время до звонка матери.

Глава 9

Утро у Елены Тимофеевны началось не с кофе. Вернее, и с него тоже, но это так, мелочи жизни.

По-настоящему новый день она начала с того, что как следует отчитала трудовую бригаду седьмого «Б», которая вместо того, чтобы разобрать хозяйственный инвентарь, оставшийся после вчерашних работ, устроила какой-то дикий шабаш.

Ребята, да и девчонки тоже, вооружившись мётлами, лопатами и невесть откуда взявшимися крышками от огромных кастрюль, начали разыгрывать самую настоящую средневековую битву.

Колька Савельев, обычно тишайший отличник и гордость своих родителей, так и вовсе надел на голову горшок для цветов, залез на подоконник, подвязал какую-то тряпку, хорошо хоть чистую, на манер бороды, и начал изображать из себя Александра Невского, ну или актера Черкасова из одноименного фильма.

— Кто с метлой к нам придёт, от метлы и погибнет! Вперед, братья, отстоим землю русскую от идолищ поганых! Ой, Елена Тимофеевна, здравствуйте…

— Савельев! Быстро слезай с подоконника! Это как вообще понимать⁈ Что вы мне тут устроили⁈ А еще пионеры! Чтобы через пять минут здесь всё было чисто, а не то я вам такое устрою…

Неизвестно, что собиралась устроить самая строгая учительница истории в городе своим ученикам, но наверняка ничего хорошего.

Савельева с его воинами русскими, а также идолищ поганых спас завхоз школы, Иван Козьмич Митрофанов, старый, но всё еще крепкий фронтовик, который прошёл всю войну под командованием генерала Катукова и закончил её на Зееловских высотах.

Митрофанова в школе, да и в городе очень уважали, как-никак он был непосредственным участником боев под Мценском, тех самых, после которых четвертая танковая бригада стала первой гвардейской.

— Елена Тимофеевна, там телефон в учительской звонил, я трубку взял. Вас хотят.

— Спасибо, Иван Козьмич, — поблагодарила завхоза Елена Тимофеевна. — Можете проконтролировать эту банду, пока меня не будет?

— Конечно, конечно. Они сейчас всё уберут.

Учительница ушла, и завхоз обратился к школьникам:

— Нашли время, когда тут ледовое побоище разыгрывать. Как будто не знаете, что у Сергеевой глаза на затылке, а уши что твои локаторы? А ну-ка, давайте-ка все вместе тут уберемся. Савельев, раз ты тут главный, тебе и флаг в руки, организовывай друзей-подруг…

Елена Тимофеевна всего этого не слышала, а если бы слова завхоза достигли её, как Иван Козьмич выразился, локаторов, то наверняка школа вообще и седьмой «Б» в частности стали бы свидетелями большого скандала. Мама Ярослава Сергеева слыла очень строгой учительницей и самой настоящей формалисткой, для которой главным в арсенале любого педагога всегда была, да и будет, дисциплина.

Дисциплина и беспрекословное выполнение поставленных задач — вот что главное в любом учебном процессе. А творческий подход оставьте художественной и музыкальным школам. Там им самое место.

* * *

Пройдя по широким и пахнущим свежей краской коридорам школы в учительскую, Елена Тимофеевна взяла трубку телефона, лежавшую у аппарата.

— Сергеева слушает.

— Елена Тимофеевна, это вы?

— Да, с кем я говорю?

— Здравствуйте. Это Владимир Ильич Горбунов из орловского «Спартака». Иван Петрович Прокопенко должен был предупредить о том, что я с коллегой хочу с вами поговорить.

— Да, он говорил, — достаточно холодно сказала Елена Тимофеевна.

— Отлично, — обрадованно сказал в трубку Горбунов, — мы сейчас выезжаем, будем у вас где-то через час. Четвертая школа, верно?

— Да, верно. Вы как въедете во Мценск, никуда не сворачивайте, проедете мост, потом будет площадь и сразу за сквером танкистов повернете на светофоре направо. Минута, и вы приехали к школе. Я буду в учительской. Спросите, где она.

— Понял, спасибо за подробное объяснение. Скоро будем.

— Жду, — сказала Елена Тимофеевна и положила трубку.

Само собой, учительница и не собиралась вызывать в школу сына. Она считала, что и сама сможет прекрасно поговорить с этими орловскими гостями. Плюс у Славика еще и нога болит после вчерашнего футбола. Нет, сейчас ему точно тут делать нечего.

Вспомнив о сыне и его желании стать профессиональным спортсменом, она и сама не заметила, как нахмурилась. Воспоминания из юности, которые она вот