Сага о Рорке - Андрей Львович Астахов

и охала, рассматривая подарки Эймунда, а Яничка думала о своем, хотя внимание Эймунда польстило ей, а подарки понравились. Варяжин сообщил, что варяги с утра уходят из Рогволодня и просил передать какие-нибудь добрые слова для Эймунда, уходящего на великую войну. Яничка лишь поблагодарила посланца и просила сказать жениху названому, чтобы берег себя. С тем посланец и ушел. Холодность Янички рассердила мамку.

- И чего, дочка, тебе еще нужно? – печалилась мамка. – Щедрый-то какой жених, поминки какие богатые прислал. Радоваться должна, а ты слова доброго ему пожалела. Ай, какая чепа! Да за такую чепу стадо коров купить можно!

- Оставь меня, - вдруг сказала Яничка, - и ларец унеси.

- Гневаешься на меня, еврашка?

- Нимало. Хочу одна побыть…

Мамка, ворча что-то, удалилась с ларцом под мышкой. Яничка села на лавку под светильницей, закрыла глаза. Мысли ее путались, визит варяжина напомнил ей совсем о другом человеке. Вспомнился ей странный наговор, слышанный еще в детстве, защищающий от мороков и баганов: «У камня горючего, у заверти кипучей, в чаще лесной, под вековой сосной лежит горе до поры до времени. Ворон черный, пролетай мимо, не неси мое горе на своих крыльях: волк серый, пробегай мимо, не неси мое горе в своих зубах! Нави бледные, мороки черные, ночные, сгиньте, исчезните в болотах зловонных, в провалах бездонных! Не мучьте меня, не терзайте, ночами не обступайте, кровь не холодите, пропадом пропадите! Слово мое верное, сила моя крепкая, наговор мой, как цепь в огне томленая, в ключевой воде закаленная, не разбиваемая, не размыкаемая!»

… Волк серый, не неси мое горе в своих зубах…

- … Не неси мое горе! – промолвила княжна, как во сне.

Что-то стукнуло под окном, потом еще раз. Яничка испуганно зачурилась, осторожно выглянула наружу.

Под окном стоял Куява, молодой красавец, родич Ратши. То ли мед княжеский так вздурил ему голову, и без того горячую, то ли любовный пыл одолел сверх меры, но решился Куява объясниться.

- Яничка, люба моя! – воскликнул он, увидев княжну. – Не гони, дай посмотреть на тебя, чтобы сердце насладилось…

- Ты что, Куява, меду дурного опился? – сердито зашептала девушка, – будто не знаешь, что мерлый у нас в доме? Поди прочь, не до тебя мне сейчас, не до речей твоих бесстыжих.

- Чаю, не любишь ты меня, - взмолился дружинник, - так дай хоть личиком твоим насладиться, под окном твоим побыть. На днях уходим заодно с урманами, может, головы сложим, не увижу тебя боле…

- Молчи, беду на себя накличешь! Настырный ты, говорила же тебе. Братья узнают, худо тебе будет.

- А что мне братья твои, даром княжичи? Я сам при мече и постоять за себя могу. А варяжина, что тебя сватает, я на суйм вызову.

- Ах, ты, дурак несчастный! Разумей, что говоришь, пока до лиха тебя язык твой не довел. Не смей с Эймундом задираться, убьет он тебя. Он в двадцати походах был и настоящего морского змея зарубил, а уж тебя подавно зарубит.

- Вирухать горазд твой варяжин. Все они барандаи бессовестные. Побоялись остаться в городе, ушли по реке вниз. Чаю, со страху!

Яничка промолчала. Она поняла, что хитрый Браги недаром увел варяжскую рать из города. Рорк с ними, это ей стало понятно. Не хотят варяги понапрасну своих союзников словен злить.

- И как же вы в поход-то пойдете, если ушли урманы?- спросила она.

- Первуд сказал, пойдем берегом до Лугодола, а там варяги нас на лодьи свои возьмут. Так оно быстрее и проще будет. Что ж Эймунд не рассказал тебе о том? Не любит он тебя.

- А вот любит. Он мне дары богатые прислал.

Клятва даже застонал от бессильной ярости.

- Я тебе из похода что хочешь привезу,- заговорил он горячо,- хочешь золота, хочешь тканей и шитья ромейского, хочешь украшений! Выкуплю тебя у братьев, такое вено положу, что не откажут мне. Только скажи, люб ли я тебе хоть немного? Голова у меня кругом идет, как во сне с тобой разговариваю, горю, как в огнице!

- Остепенись, Куява, с княжной говоришь. Блазнить меня вздумал?

- Знаю, что княжна ты, но не могу совладать с собой. Во сне тебя вижу каждую ночь, покой потерял, нет мне отрады ни в чем. Может, какая ворожба на мне? А то пойти - и в вир головой, чтобы черти меня прибрали!

- Чур тебя!- испугалась Яничка.- Кто ж ночью рогатых поминает!

Куява было открыл рот, чтобы отшутиться, но тут почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит. Ночной мрак будто сгустился, зашуршала трава под легкими шагами. Оборотившись, Куява увидел под березой черную тень. Тень смотрела на него.

Куява труса никогда не праздновал, мало кто в дружине антов мог сравниться с ним отвагой. Но такого ужаса юноша ни разу в жизни не испытывал: будто смертный холод сковал его по рукам и ногам, оледенил сердце.

- Красно говоришь, братец, - сказала тень, - но устала от тебя княжна, пора бы и честь знать.

Куява догадался, кто перед ним, но оттого ужас его стал еще больше. Потому, так и не ответив, попятился дружинник назад, ударился о ствол дерева и помчался, не разбирая дороги, прочь оттерема. Когда его вопли стихли вдалеке, говоривший вышел из мрака. Яничка вздрогнула, сердце у нее пропустило удар – она узнала Рорка.

- Не бойся меня, княжна, - сказал Рорк. – Я пришел поблагодарить тебя за заступничество и за доброту твою и попрощаться с тобой.

- Снова ты! – простонала княжна.

- Прости, напугал тебя.

- Безумный! Беги, пока Куява людей не привел.

- Горько мне, что возненавидели меня соплеменники, ведь я никогда вреда не причинил. Не знаю, отчего зверем меня считают, крови моей жаждут. Ныне один добрый человек мне тайну рождения моего раскрыл, но ведь не навия я, не чудовище – такой же человек, как все. Сегодня ухожу я в далекие края и, может статься, никогда обратно не вернусь. Сегодня вечером прощаюсь с прошлой жизнью. И богам благодарен за то, что тебя увидел.

- На пиру я не боялась тебя, а теперь боюсь!

- Ты спасла меня. После смерти матери не встречал я души чище твоей.

- Молви, Рорк, неужто ты и на