Терминатор 1938 - Алексей Николаевич Осадчий

сомнения, молодец, но именно нам с тобой, Павел Анатольевич, придётся ударно поработать с товарищем Соколовым Александром Александровичем. Нам, а не товарищу Сталину!

— Я готов.

— Сдавай дела заместителю, возглавишь Особую группу, подчинённую непосредственно Лаврентию Павловичу. Отчитываться будешь только мне и Берии. Надо разобраться с гражданином-товарищем Соколовым. Но — аккуратно и ювелирно!

— Лучше бы с Яковом Исааковичем и Сергеем Михайловичем ювелирно разобраться. Профессионалы же высшей марки, а их в камеру. С кем останемся, Всеволод Николаевич? С пацанвой из комсомольского набора?

— Не мой то уровень, — помрачнел Меркулов, — даже не Берии. В Кремле решают по окончательной зачистке НКВД, ежедневно члены Политбюро сводки с мест изучают по нашей епархии. Перед большой европейской войной наркомат перетряхнут основательно. Радуйся, капитан, по тебе и твоей супруге вопросов нет, работайте спокойно.

Тем же вечером Судоплатова вызвал Берия. Карающая рука Сталина приказал сосредоточиться исключительно на «двойном агенте» Соколове, если уж и не подружиться, то сойтись с ним накоротке и осторожно «провентилировать», не работает ли шустрый коминтерновец ещё и на Великобританию, Германию, Францию и Польшу. Если же появятся хоть малейшие подозрения — немедленно, в ту же минуту, докладывать напрямую в приёмную наркома (по сути, Лаврентий нарком, хоть и «подпольный») и продолжать «рентгенить» непонятного Александра. Ибо есть подозрения — многостаночник он. Это ткачам или там токарям почётно в многостаночниках ходить, в разведке же сие категорически не приветствуется…

Что никакой Соколов не коминтерновец Павел и сам давно понял, но знание не спешил показывать, высокое начальство умников не привечает, вон как Шпигельглаза и Серебрянского «отблагодарили» за работу. А уж на что они асы…

Чета Судоплатовых, благо супруга имела стаж оперативной работы поболее чем Павел, заселилась в комнату где ранее квартировал старший лейтенант Гогоберидзе. А Виссариона «перекинули» в группу выбивавшую показания из людей Серебрянского, где бравый горный орёл, судя по обмолвкам Меркулова, преуспевал.

Эмма, после знакомства с Соколовым и Невзлиной («бабушку» Малкину она, оказывается, знала ранее) вытащила мужа на вечерний променад.

— Павел, ты хоть понимаешь, во что мы вляпались?

— В общих чертах, — хмуро ответствовал любимой женщине Судоплатов, — Шпигельглаза с Серебрянским метелят почём зря, а с нашего «сокола» едва пылинки не сдувают. Установка на такое обращение, похоже идёт от Самого…

— Вот именно. И по времени совпадает — появление в Москве Соколова, арест Ежова, аресты в Иностранном отделе. Не обмишулиться бы, Паша.

— Постараемся, — капитан приобнял жену, — ну что, домой? Примеришь обновки, наркомат не поскупился, как на бал к английскому королю снарядил.

— Домой, — Эмма едва заметно улыбнулась, — а тебе пойдёт пиджак в клетку, очень мило со стороны Меркулова сразу предупредить — вещи переходят к нам, не надо сдавать после завершения операции.

— Это и тревожит, если честно. Зачем нас обряжать? С Зоей понятно — молоденькая девчонка должна стать близкой подругой, ей и платья и бельё и прочее. Но нас к чему готовят? К поездке совместной? Куда?

— К английскому королю, — поправила мужу воротник Эмма, — или к Рокфеллеру.

— Может и к Гитлеру, — не принял шутливый тон Павел, — не верю я в «белогвардейскую сущность» объекта, хотя Меркулов и считает эту версию основной.

— Ладно, Паша, погуляли и хватит на сегодня, вон ребята из группы прикрытия выскочили за нами налегке, продрогли.

Судоплатов не ответил, лишь взял любимую «под локоток» и повёл «в адрес»…

То, что наружно наблюдение бдит и даже сотрудников «Особой группы», прогуливающихся вокруг дома, сопровождает, лишний раз указывало на высочайший уровень контроля.

Судоплатовы, заняв «большую» комнату с балконом, органично вписались в «шпионскую малину». Эмма и Зоя по вечерам обсуждали газетные материалы и радиопостановки, Александр смешил компанию, мастерски подражая Борису Щукину, блистательно сыгравшему вождя в фильме «Ленин в Октябре»…

Коротенькие репризы про «политическую пгоститутку Тгоцкого» заходили на ура, а после мужчины «сбавив тон» беседовали о делах испанских.

У Павла сложилось мнение, что Соколов бывал на Пиренеях, хотя бы и в коротких командировках. Невозможно владеть такой информацией по Испании, если сам не поучаствовал в её добыче…

Однако ж Меркулов, ежевечернее изучавший отчёты Малкиной, Судоплатовых и Невзлиной, к мнению руководителя Особой группы отнёсся прохладно. Только отметил Всеволод Николаевич, что влюблённая Зоя пишет галиматью и ахинею, идеализируя своего персонального «рыцаря». А вот тексты Доры Марковны и Эммы комиссар государственной безопасности прочитывал внимательно, хвалил наблюдательных сотрудниц.

Зато предположение Павла, что Соколов использует прогулки для подачи определённых сигналов «своим», замнаркома потребовал обосновать.

— Понимаете, Всеволод Николаевич, когда мы на прогулки выходим, Соколов у меня денег просит на подарки и цветы для Зои. А цветы не всегда в Москве осенней найти можно. Так тогда он комбинирует — шоколадку купит, выйдет и показывает, какую купил, или сколько — две, три, а то и пять. У киосков такая же комедия — когда я первый покупаю газеты, Соколов нервничает и тоже покупает, дублирует.

— Ясно, наверное объясняет желанием поскорее прочитать интересную статью.

— Точно. И когда я говорю, что уступлю газету, — чуть ли не выхватывает из рук, разворачивает, так чтоб издали было заметно.

— Вот что, Павел Анатольевич, надо посадить на маршруте пару человек с хорошей оптикой, пускай внимательно смотрят, что объект делает с газетами. Уловил?

— Да. Соколов может подавать сигналы своим, указывая на те или иные буквы в заголовке передовицы «Правды».

— Точно! Потому и высиживает спокойно, не дёргается, имея двустороннюю связь. Все квартиры, все окна на пути мы же не может отследить.

— Знаете, товарищ комиссар, тут может и другая передача пойти, «морзянкой».

— Как это?

— Предположил, что Соколов морской офицер, и подумал о морском семафоре и азбуке Морзе. Долго ли вместо точки-тире подобрать сигналы под движение. Рук там отмашку разработать, ногой по особенному ритм отбить, пальцами хитро перебирать. Наблюдатели у нас не ахти, молодёжь, могут запросто проморгать.

— Хм, интересно, интересно. А почему пришёл к мнению о морском прошлом объекта?

По напрягшемуся комиссару Павел понял — угадал. Чёрт, надо оперативно выкручиваться, не попасть бы «в компанию» к Серебрянскому сотоварищи. Похоже, Берия зачищает наркомат как раз от умников, расставляя на ключевые посты пусть и «желторотиков», зато из своего, «бериевского набора», всем обязанных новому наркому. За несколько лет поднатаскаются, наберутся опыта и тогда Лаврентий власти заберёт как бы не поболее Ежова…

— Да беседовали о литературе, Александр раскритиковал Новикова-Прибоя, его «Цусиму». Дескать, зачем вторую книгу писать матросу, само сражение и не видевшему. Понятно же, что с чужих воспоминаний передирал баталёр Новиков главы второго тома, смешно то и нелепо.

— Ага, ага, — Меркулов попытался поймать не по-осеннему шуструю муху, решившую было отдохнуть на отчёте Судоплатова, не вышло, ну, хоть отогнал наглое насекомое от совсекретных документов — продолжай, Павел Анатольевич.

— Я возразил, мол критику легко наводить, а Соколов рассказал про свою идею — пусть бы Новиков-Прибой придумал классово верную фантастическую повесть.

— Надо же, фантастическую…

— Да, фантастическую. На стоянке на Мадагаскаре революционно настроенные матросы под новый 1905 год убивают