Специальный корреспондент (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Мы были наготове и замерли, вцепившись руками в планшир. Темный борт шхуны приближался.

Первый труп лежал прямо на палубе, растянувшись во весь рост — как будто пытался дотянуться руками до неизвестной цели. Кругом были разбросаны болты и гайки, и другой мусор.

Тес склонился над мертвецом и сказал:

— Он сам умер, масса. Его никто не убивал.

Зато двое других явно прикончили один одного. Роговая рукоять кривого ножа торчала у дядьки с боцманской дудкой прямо из солнечного сплетения, а его руки сжимали шею окоченевшего молодчика с кудрявыми черными как смоль волосами.

— Рому, Эрроу! Подай мне рому! — снова вскричал кто-то.

Голос раздавался с кормы — и мы двинулись по качающейся палубе в ту сторону.

-Дурни! — заорал с борта яхты Андреас Фахнерт. — Спустите паруса и бросьте якорь! Порыв ветра — и вас унесет к чертовой матери, но это полбеды! Я не переживу если бригантина расшибет мою "Фрези"! Шевелитесь, джентльмены, шевелитесь!

Это было непросто. Морские волки из нас были аховые, и представить себе было невозможно, как без команд Фахнерта мы справились бы с кливерами и фоком. При этом приходилось переступать через трупы и пинать чертовы болты и гайки, рискуя свернуть себе шею. Продолжал бесноваться человек, требующий рому — но мы никак не могли до него добраться — ветер свежел, и шхуну действительно могло сорвать с места и унести. В конце концов, если он так отменно надрывал глотку — значит его жизни в целом ничего не угрожало. Травмированный или раненый не смог бы завывать так долго и с одной-единственной интонацией. Он был пьян — или вроде того. Это как пить дать.

Убрав кое-как паруса мы взялись за лебедки с цепями, и два якоря ушли в воду. Отметки свидетельствовали, что глубины под нами было не более двадцати ярдов.

— Руки прочь, мертвецы! Прочь! Уберите ваши пальцы, они холодные! Эрроу! Эрроу, едрить тебя в шкафут! Где тебя дьявол носит?! — голос перешел на фальцет.

— Масса, тот человек говорит с мертвецами? — сверкнул белками глаз Тесфайе, и, кажется, в его голосе присутствовали нотки страха.

Этот свирепый воин боялся мертвецов?

— Давай ты пойдешь на бак... На нос! И проверишь всё там, а я разберусь с кормой, и гляну что не так с тем парнем? — всегда нужно давать возможность человеку сохранить лицо.

Глубинные страхи — это, то, с чем приходиться иметь дело каждому. У меня тоже была парочка таких, и я бы хотел, чтобы всегда оставался шанс не встречаться с ними лицом к лицу... Тес кивнул и покрепче сжал в руках топор, решительно зашагав в сторону носовой надстройки — полуюта, как ее называли моряки.

А я достал револьвер и взялся за ручку двери в каюту, откуда раздавался голос.

Меня встретил хруст ломающейся древесины и удар огромного тесака, который вонзился в дверь в ладони от моего лица.

— Прочь, прочь кадавр! Тебе не взять меня! — за широким столом сидел огромный мужчина в расшитом золотыми драконами халате.

Это его голос мы слышали издалека. И это он требовал рому, две початые бутылки которого стояли прямо перед его носом, тут же, на столе. А еще там были разбросаны эти проклятые болты и гайки! Да что с ними не так?

— А-а-а-а, кадавр! Хоть ты и мертвый — я убью тебя! — здоровяк размахнулся и запустил в меня пресс-папье, которое упало на расстоянии шага от стола.

Замах был так себе, и выглядел капитан "Безумной танцовщицы" тоже так себе. Почему капитан? А кто еще будет носить капитанскую фуражку вместе с шелковым халатом? Выпученные глаза, зрачки которых пытались разъехаться в разные стороны, ниточка слюны у уголка губ, нервный тик, пробегающий по лицу — нет, это не алкогольное опьянение!

— Изыди, изыди в хладную пучину! — вяло махнул он рукой. — Прочь!

— Что с вами, капитан? — спросил я. — Что вы принимали?

— Болты и гайки, мистер мертвец! То же, что и все! Мы должны были понять — что такое везем на Сипангу! Черт бы вас побрал, мистер мертвец! Если Эрроу не собирается принести рому — принесите его вы. Мне плевать, плевать... Только не трогайте меня руками — я не люблю холод!

Я подошел поближе и налил ему рому в стакан — одна из бутылок и так была почти пустой, алкоголь плескался на донышке — ее я и опорожнил. Капитан ухватил двумя руками кубической формы сосуд и вылил его себе в рот, обильно расплескав на мясистый подбородок, волосатую грудь и шелковый халат.

— Мой крик был подобен грому! — сказал он. — И меня услышали — пусть и мертвецы.

И обрушился на стол, разбив себе нос до крови, но совершенно не придав этому значения. Я наклонился к нему — и не услышал дыхания! Капитан преставился!

— Тут только мертвые, масса... Совсем мертвые. Эти мертвые лежат мирно, не ходят и не разговаривают. Масса, с кем говорил тот человек?

— Галлюцинации, Тес. Ему показалось, он видел то, чего не существует в реальности.

— А теперь?

— А теперь он тоже мертвый. Я налил ему рому, он выпил — и умер. Ни разу не видел, чтобы умирали от порции рому...

— Не от рома, нет. Масса, тут весь корабль пропитан дурманом!

Тесфайе нагнулся к самой палубе и принюхался — совсем по-звериному.

— Поля под Булавайо. Этот запах я слышал там! Невольники из кафров, надсмотрщики из каннибалов и белые господа в шапках из пробкового дерева... Они служат Большому Серому и отправляют целые мешки с соком цветов к железной дороге. Я шел некоторое время там, и видел караваны, груженые соком цветов...

Мешки с соком? Тес или не знал, как объяснить то, что видел, или заговаривался от нервного напряжения.

— Вагоны с этим зельем я заметил в Дагоне, масса. Большие железные ворота, вонючий дым из труб и змея, пускающая яд в чашу. Не знаю, что это за колдовство, и причем тут болты и гайки — но, масса, это всё как-то связано.

Я наклонился, поднял один болт с палубы и подбросил его в руке. Ощущения были непривычными — учитывая размеры метиза, он должен был весить несколько больше! Повертев изделие в пальцах я даже присвистнул — внутри болт был полый! И действительно — пах как-то странно...

А вот гайка как раз была запаяна — такую очень удобно использовать в качестве крышки! Постепенно мозаика начинала складываться.

— А давай-ка мы спустимся в трюм...

— Масса, нечего там делать, в трюме. Одни мертвые, да ящики с болтами...

— Ну тогда постой здесь, а я вернусь в капитанскую каюту.

С борта "Фрези Грант" раздался голос Фахнерта:

— Что там, ребята?

— Кажется — опий. И куча трупов! — скорее всего это был какой-то наркотик на основании опия, в этих дебрях я не разбирался, да и не хотел разбираться — знал только об опиумных курильнях на Сипанге — из газет, да о морфине, который использовали как болеутоляющее на фронте.

Заковыристые ругательства были мне откликом.

Открывая один за одним ящики и отодвигая шуфлядки я нашел то, что искал. Сопроводительные документы — целых два экземпляра. Первый из них — на болты и гайки — нашелся там где и положено — в несгораемом шкафу, ключ от которого лежал тут же, на письменном столе. Он был честь по чести оформлен на Металлургическом заводе братьев Оушен, и предназначался этот груз некому коммивояжеру Уго Ниньо из Гель-Гью. А второй — на таинственную "фармакологическую продукцию" — должен был быть передан представителям Тропической торговой компании, которой кировали лаймы, конечно же.

Ее сестра-близнец здорово развернулась в подконтрольных лоялистам землях на Севере в свое время... Вес был приведен в фунтах, характеристики таинственного вещества — на жутком медицинском жаргоне, но сомнения не оставалось — судно перевозило контрабандные опиаты. Только какая-то чересчур наглая контрабанда получалась... Хотя — лаймы это умеют. Учитывая их влияние в Колонии, им-то и скрываться особенно было не нужно. Так, сохранить видимость благовоспитанности и уважения к нормам международного права...

Я сходил за фотокамерой, отснял оба документа и вернул их на место. Сфотографировал я и трупы, и эти чудные болты. Всего тут было тринадцать мертвых тел, хотя списочный состав экипажа включал в себя пятнадцать позиций. Куда делись двое? Выпали за борт? И где этот Эрроу?