Стивен Кинг - 11.22.63

Даннинг бросился к мальчику, размахивая окровавленным молотком. Гарри выстрелил в него с духового ружья (я даже услышал тот звук «к-чах», который должно было выдать ружьишко, хотя сам я никогда из подобной не стрелял), и тогда выпустил ее из рук и метнулся к спальне, которую он делил с теперь уже покойным братом Туггой. Входя в дом, отец поленился прикрыть за собой парадную дверь, и где-то — «это доносилось словно с расстояния 1000 миль», написал уборщик — звучали крики соседей и шум детей, певших колядки.

Даннинг почти наверняка убил бы и последнего сына, если бы не перецепился о поваленное «кресло-качалку». Он растянулся на полу, и тогда вскочил и побежал в комнату своего младшего. Гарри старался заползти под кровать. Отец вытащил сына и нанес ему касательный удар по виску, который вероятно стал бы смертельным для мальчика, если бы отцовская рука не скользнула по окровавленной рукоятке; вместо того, чтобы развалить Гарри череп, головка молотка лишь слегка отковырнула его кусочек над правым ухом.

«Я не упал в обморок хотя и почти. Я опять полез под кровать и я почти совсем не чювствавал как он бил меня по ноге но он бил и сломал ее в 4 разных местах».

Какой-то мужчина с их улицы, который ходил с сумкой по соседям выпрашивать сладости вместе со своей дочерью, в конце концов, забежал в их дом. Не смотря на кровавое побоище в гостиной, у этого соседа хватило ума выхватить из ведра рядом с кухонной печью угольный совок. Он ударил им Даннинга по затылку, когда тот пытался перевернуть кровать, чтобы добраться до своего окровавленного, полубессознательного сына.

«После этого я потерял сознание как Эллен только мне повезло я проснулся. Доктора говорили шо уже было хотели ампунтировать мне ногу но потом не стали».

Все так, нога у него сохранилась, а потом он стал одним из уборщиков в Лисбонской средней школы, тем, которого несколько поколений учеников звали Гарри-Шкреком. Добрее ли стали бы школьники, если бы знали, откуда у него эта хромота? Вероятно, нет. Хотя сами они эмоционально хрупкие и крайне впечатлительные, подростки не способны на сочувствие. Это приходит позже в жизни, если вообще приходит.

— Октябрь 1958, — проговорил Эл тем своим хриплым лающим голосом. — И мне нужно поверить, что это просто случайное совпадение?

Мне вспомнились собственные слова, сказанные юной версии Фрэнка Аничетти по поводу рассказа Ширли Джексон, и я улыбнулся.

— Иногда сигара просто для дыма, а совпадение является просто совпадением. Достаточно того, что я понимаю, что мы говорим об очередном водораздельном моменте.

— А я не нашел сообщения об этом в «Энтерпрайз», так как…

— Потому что это случилось не здесь. Это случилось в Дерри[113], севернее от нас. Когда Гарри уже достаточно поправился и его выписали из больницы, он уехал жить к своим дяде с теткой в Хэйвене[114], это милях в двадцати пяти южнее Дерри. Они его усыновили, а когда уже стало ясно, что со школьной программой он не справляется, привлекли к работе на семейной ферме.

— Звучит, словно из «Оливера Твиста» или чего-то похожего[115].

— Да нет, они хорошо к нему относились. Вспомни, в те времена не существовало облегченных классов, а термин «умственно отсталый» еще даже не изобрели…

— Я знаю, — сухо ответил Эл. — Тогда умственно отсталый означало, что ты или кретин, или болван, или совсем помешанный.

— Но он и тогда таким не был, и сейчас не является таким, — продолжил я. — Ведь так, на самом деле. Я думаю, на него главным образом повлиял шок, понимаешь? Травма. Ему понадобились годы, чтобы отойти от той ночи, а когда он, в конце концов, пришел в нормальное состояние, школа для него осталась далеко позади.

— По крайней мере, пока он не записался на получение аттестата ООР, а к тому времени он уже достиг среднего возраста и приближался к старости. — Эл покачал головой. — Как напрасно прошло…

— Ерунда, — перебил я. — Хорошая жизнь никогда не напрасна. Могли ли она быть лучше? Да. Могу ли я сделать, чтобы она стала таковой? Судя по вчерашнему, возможно, и могу. Но на самом деле не в этом смысл.

— А в чем же тогда? Так как для меня это похоже на новое повторение истории с Каролин Пулен, а тем фактом уже все доказано. Да, изменить прошлое ты можешь. И мир не лопнет, словно надувной шарик, когда ты это сделаешь. Не нацедишь мне чашку свежего кофе, Джейк? И себе заодно. Уже становится жарко, а у тебя такой вид, что кофе тебе нужно.

Наливая кофе, я увидел там сдобные булочки. Предложил ему, но он покачал головой.

— Твердая пища больно проходит. Но если ты надумал заставить меня глотнуть калорий, то там, в холодильнике, есть шестизарядная упаковка «Безопасности»[116]. На мой взгляд, ее вкус подобен замороженным соплям, но ее я, по крайней мере, способен проглотить.

Когда я принес ему этот напиток в одном из винных фужеров, которые нашел в его буфете, Эл расхохотался:

— Думаешь, так вкус будет получше?

— Возможно. Если ты убедишь себя, что это «Пино Нуар»[117].

Он выпил половину, и я видел, как он принудил горло глотать это пойло. Этот бой он выиграл, но, отставив фужер в сторону, тут же вновь взялся за чашку с кофе. Не пил, только взял чашку в ладони, словно стараясь впитать в себя ее тепло. Смотря на это, я по-другому пересчитал то время, которое, вероятно, ему отведено.

— И, — напомнил он, — в чем заключается разница?

Если бы он не был таким больным, Эл догадался бы и сам. Он был сообразительным парнем.

— Да потому, что случай с Каролин Пулен не может считаться корректным тестом. Ты не спас ей жизнь, Эл, а только ноги. У нее впереди лежала вполне нормальная жизнь в обоих направлениях — одно то, где Каллем ее подстрелил, а другое, где ты ему помешал. Она не вышла замуж в обоих вариантах. В обоих направлениях она не родила детей. Это как… — я чуточку задумался. — Только без оскорблений, Эл, но то, что ты сделал, это как если бы врач спас воспаленный аппендикс. Для аппендикса это хорошо, но вряд ли от него, даже здорового, ожидать чего-то жизненно важного. Ты улавливаешь, к чему я веду?

— Да, — хотя мне показалось, я заметил в его голосе раздражение. — Похоже, Каролин Пулен была тем лучшим, на что я оказался способен, дружище. В моем возрасте время ограничено, даже если ты здоровый. У меня был в мыслях больший приз.

— Да я не критикую тебя. Но семейство Даннингов кажется лучшим экспериментальным примером, так как там не просто одна парализованная девочка, как это не ужасно для нее самой и ее семьи. Там речь идет о четырех убитых людях и искалеченном на всю жизнь пятом. И вдобавок мы его знаем. После церемонии вручения аттестатов ООР я привел его в харчевню на бифштекс, а ты, увидев его шапочку и мантию, еще не взял с нас деньги. Помнишь?

— Да. Тогда же я сделал фото для моей Стены.

— Если я смогу это сделать — если сумею помешать его папику размахивать тем молотком — как ты думаешь, останется ли там висеть это фото?

— Не знаю, — ответил Эл. — Возможно, нет. Более того, я могу даже не вспомнить, что оно там висело.

Для меня все это находилось где-то на окраине теории, и его замечание я пропустил мимо ушей.

— А еще подумай о трех других детях — Трой, Эллен и Тугга. Вероятно, что кто-то из них вступит в брак, если они будут жить и взрослеть. А может, Эллен станет знаменитой комедийной актрисой. Разве он не написал там, что она умела смешить людей не хуже Люси Болл[118]? — Я наклонился вперед. — Единственное, чего я хочу, это более серьезного примера того, что происходит, когда ты изменяешь водораздельный момент. Он нужен мне, прежде чем я отважусь клеить из себя дурака в таком большом деле, как убийство Кеннеди. Что ты на это скажешь, Эл?

— Скажу, что вижу в этом смысл. — Эл с усилием встал на ноги. Больно было смотреть на него, но, когда я тоже начал привставать, он отмахнулся.

— Сиди, где сидишь. У меня есть кое-что для тебя. Это в другой комнате. Сейчас достану.

Вещь оказалась жестяным сундучком. Эл вручил ее мне и приказал отнести в кухню. Сказал, что там легче будет все разложить на столе. Когда мы уже уселись, он открыл сундучок ключом, который носил у себя на шее. Первое, что он оттуда достал, был рыхлый конверт из коричневой манильской бумаги. Открыв конверт, Эл вытряс оттуда большую кипу разномастных бумажных денег. Я выдернул один листок из этого кочана капусты и удивленно его рассматривал. Это была двадцатка, но вместо Эндрю Джексона на лицевой стороне я увидел там Гровера Кливленда[119], который едва ли входил хоть в какой-то список из десяти лучших американских президентов. На обратной стороне под словами БАНКНОТА ФЕДЕРАЛЬНОГО РЕЗЕРВНОГО БАНКА были изображены обреченные на столкновение локомотив и пароход.