Возвращение к истокам - Денис Старый

только командиров, были направлены на дуку. Велизарий, преисполненный величием — и откуда все берется — с высокоподнятым подбородком, в лучах восходящего солнца, в сверкающих до слепоты смотрящего позолоченных доспехах… Указал правой рукой направление атаки, будто бы, если этого не сделать, так воины и не узнали, в какую сторону наступать.

Начиналась битва. Византийские всадники и союзники империи ромеев выходили на исходные позиции.

Велизарий выдохнул и чуть осунулся. Теперь он уже работал, думал и с нахмуренными бровями, насуплено, словно бы обиделся. Нет это так м ним бывает, когда впадает в крайнюю задумчивость, или же настраивается на дело. Велизарий был готов быстро принимать решения. Это нормальное состояние мужчины, когда Велизарий не стремился казаться другим, или не подражал константинопольским вельможам.

Молодой полководец был не один. Рядом стояли вестовые, некоторые военачальники, командующие отрядами. Все молчали и ждали развития событий. Велизарию не говорили в лицо, но верящих в победу среди византийцев оставалось все меньше.

Все молчали. Но один непоседа в свите полководца нашелся.

— Дука, позволишь ли ты мне выстроить для выхода букеллариев? Лучшие воины готовы добыть тебе славу, — проявляя нетерпение, спрашивал командир букеллариев-телохранителей, Арташес.

— Рано ещё. Разве видишь ты, что мой противник готовит бессмертных для атаки? Так почему я буду свою гвардию посылать в бой? И более не спрашивай меня ни о чём. Что нужно будет, то я тебе и скажу, — ответил Велизарий, не отрывая глаз от происходящего на поле боя.

Катафрактарии, главная ударная сила ромеев, начали атаку. На всех парах уже неслись тяжелые конные воины. А это значит, что расстояние до врага крайне невелико. Не больше стадии могут в таком темпе скакать кони, несущие на себе двойную тяжесть железных доспехов: и свою защиту и всадника в металле.

Навстречу византийцам вышли персидские конные воины. Их было больше, вооружены не хуже. Но количество…

Удар! Звон ударяющегося металла, треск ломающихся деревянных древок, крики решительных людей, стоны менее сильных духом, ржание коней… И не видно ни зги. Все в пыли. Кто за кого? Где свои? Только кони, приученные быть в строю, поддерживают незримую связь между собой, не удаляясь от своих.

Воины проносятся мимо друг друга, не всегда натыкаясь на копья сразу, но первые ряды обречены столкнуться с противником. Многие выпадают из седел. Ну а как иначе, если и высоких луков на седлах нет, и стремян?

И все же катафрактарии стали продавливать своих противников. Словно мощный таран, ромеи смогли смять первые три ряда персов, погребая многих адептов культа огня под копытами своих животных.

А дальше… Таран замедлялся, встречая сопротивление. И уже скоро катафрактарии остановились. Началась рубка на мечах и саблях. И тут ромеи были на высоте. Каждый воин славного императора Юстиниана мог одолеть персидского воина. Но когда на одного катафрактария приходилось два, а порой и три вражеских…

— Отзывайте тяжелых конных! — с холодной решительностью приказал Велизарий. — Они сделали все, что могли и что от них я ждал.

Тут же затрубил рог. Не все ромейские катафрактарии смогли выйти из боя. Немало их оставалось в окружении — теперь они задорого продавали свои жизни. Сложно было пробить защиту тяжелых всадников, но можно было его выбить из седла. И тогда ромейский воин оказывался почти что беззащитным.

Велизарий наблюдал, как отходят катафрактарии — отнюдь не спокойно, а охваченные позорной паникой. Их бегство нельзя было ни с чем спутать, кроме как только с пораженческим настроением. И персы отправились в погоню. Они настигали ромейских воинов, сбивали их, топтали копытами своих животных.

Но все события пока что развивались ровным счетом так, как и прогнозировал Велизарий. И теперь персы ударят по центру, пешим варварам. Ведь именно за укрепления варварской пехоты отправлялись «зализывать раны» катафрактарии. Нужно время, чтобы тяжелые конные перегруппировались, вновь собрались в кулак и повторили свою атаку.

* * *

Я ничего не видел. И как, скажите мне, ориентироваться в таком бою? Ржали кони, кричали люди, раздавался лязг ударов металла о металл. Все смешалось в один протяжный звоно-рев. Не приятный для ушей. Особенно, когда и не понять кто кого и как. Уже не облако пыли было, а сплошная пещаная буря накрыла нас.

— С крепости показывают, что на нас выходит враг, — сообщил мне Прокопий.

Только что с высоты и могло быть понятно, что вообще происходит. Так что приходится ориентироваться не собственную логику и решения, а действовать, исходя из сведений с крепостной стены.

— Приготовьтесь! — прокричал я и поправил повязку на рот.

Немного, хоть как-то она защищала от поднятой сражением пыли. Хотя и в ноздрях уже был песок и глаза постоянно приходилось щурить, да и как не прикрывал рот тряпкой, на зубах хрустели кристалики кварца, составляющего основу здешнего песка.

Прокопий был рядом и не только командовал небольшим отрядом пеших византийцев, но и призван читать знаки, посылаемые с крепостной стены, которая смутно, но была все же видна. Систему здешних флагов я не знал. Думал, что это потому что я из будущего. Но оказалось, что ее никто не знает. Ну, кроме разве что византийских офицеров.

— Лучники, готовьсь! — закричал я, уже начиная интуитивно понимать, что там машут нам разодетые в красные плащи люди.

Неподалеку похожие приказы стали раздавать другие военные вожди. Каждый — своему отряду отдельный приказ. Бардак, да и только! не предтавляю, как можно воевать без единого командования. Но было бы время что-то изменить.

Уже скоро мы увидели первых ромейских катафрактариев, что неслись по деревянным настилам, уходили чуть в сторону и прятались за нашими фургонами и построением пехотинцев.

Тут была ниша, в которой, как я понял, предполагалось заниматься перегруппировкой отступающих конных воинов. Удачно эти бронированные ребята прячутся за нашими спинами. Вот такие мы? Мол, ненужные? Ага! Чувствую пятой точкой подвох. И не только в этом. Но вот понять не могу, где меня обманывают.

Если в бой тяжёлая византийская конница шла героически, с пафосом, с высоко вздёрнутыми горделивыми носами, то возвращались они побитыми собаками.

Я обратил внимание на стоящего рядом Прокопия Кесарийского. Он был явно недоволен столь жалким видом, бывших чуть ранее грозными, воинов Византии. На лице воина-летописца, загорелом, покрытым слоем песка, читался испанский стыд. Ему явно было неловко, что его соплеменники, лучшие воины, выглядят не столь и героически.

Возможно, они и храбро сражались, и немало персов сейчас лежат в траве и песке, но возвращаются они бесславно.

Прокопий посмотрел на крепостную башню, возвышающуюся над главными воротами, и обратился ко мне:

— Готовы ли твои лучники?

Я